— Если доживу до пенсии, сяду писать воспоминания.
И назову их «Спать хочется».
— Не дотянем мы с тобой до этого, — просто ответил Малышев.
Ковалев закуривает папиросу и делает несколько глубоких затяжек. Становится вроде лучше. «Сегодня должен прийти Воронин с Тихомировым. Что-то в Деревянском леспромхозе дела совсем плохо пошли. Брюзжит много этот Воронин, с директоров мало спрашивает». Звонит телефон.
— Слушаю. Ковалев.
На другом конце провода заместитель председателя Совета Министров Моисей Фролович Иванов.
— Ты почему поставку дров городу прекратил?
— Фонды у города кончились.
— За счет республиканских грузи.
— У республики тоже нет.
— Новое дело! — кричит Иванов. — Город без дров оставить хочешь? А про партбилет в кармане забыл?
— По указанию республиканского правительства мы должны дрова и крепеж для шахт сдавать предприятиям Главлесосбыта еженедельно. За расход этих сортиментов не по назначению виновных приказано привлекать к уголовной ответственности.
— Знать ничего не знаю! Чтобы дрова городу грузились!
Иванов бросает трубку, а Ковалев углубляется в свои мысли.
«Дела идут плохо, план не выполняется, вот и нервничают все. А что предпринять при таком недостатке рабочих и лошадей — никто не знает. Придумали: заслушивать министерство на бюро ЦК каждый четверг. Для составления проектов решений надо время, а его и так не хватает. Работники райкомов и райсоветов в разговорах по телефону уже подтрунивают над этими «четверговыми» постановлениями».
Опять звонит телефон. Говорит Прокконен.
— Слушай, почему вы там с Ивановым договориться не можете? Есть фонды, нет фондов — все равно город без дров жить не может.
— А местная промышленность, Павел Степанович?
— Если бы кто другой сказал, я бы ему стал объяснять про нашу местную промышленность, а тебе... Короче говоря: через полчаса принеси мне на стол мероприятия по обеспечению города дровами до получения фондов на следующий квартал. — И кладет трубку.
С кипой бумаг входит начальник УРСа Нестеров.
— Подпиши, пожалуйста.
— Это что?
— Рацион питания по каждому леспромхозу и лесозаводу на следующий месяц с учетом продукции подсобного хозяйства.
Ковалев решительно отодвигает бумаги.
— К Александру Ивановичу. Приказано министрам и начальникам главков лично подписывать. Вот так. Уходи.
— Знаю не хуже тебя и был у Малышева. Он к тебе гонит, ты к нему, черт знает, зачем такой порядок придумали. Украду я, что ли?
— Ты не украдешь — другой украдет. Ладно, давай подпишу. — Лукаво спрашивает: — Можно не глядя?
— Да господи...
Ковалев не глядя подписывает около тридцати бумаг.
После ухода Нестерова поднимает трубку, звонит в производственный отдел Демешину:
— Михаил Федорович, подготовь проект распоряжения нашего Совмина из двух пунктов: обязать исполком Петрозаводского горсовета в трехдневный срок выделить нам двести человек на два месяца для сборки аварийной древесины. Обязать нас в счет фондов республики на следующий квартал отгрузить Петрозаводску пять тысяч кубометров дров. Дай мне завизировать и отнеси в Совмин Биттенбиндеру, скажи, что Павел Степанович велел через полчаса к нему на стол эту бумагу положить. Расскажи Николаю Петровичу Печерину, пусть в Главлесосбыт Рувзину позвонит, чтобы не ершился. Город вовсе без дров.
В кабинет входит начальник АХО.
— Сергей Иванович, Кемский райком и райсовет мобилизовали на лесозаготовки нашу Ольгу Ивановну.
— Какую Ольгу Ивановну?
— Корчагину, нашу лучшую машинистку.
Ковалев трясет головой, словно силясь разогнать привидение.
— Постойте, я ничего не понимаю. Расскажите толком.
— Ольге Ивановне дали отпуск. У нее родственники в Кеми живут. Она поехала к ним. Перед самым возвращением в Петрозаводск, отпуск кончался, ее мобилизовали заготовлять лес.
— Звонили в Кемь?
— Звонили. Говорят, постановление о мобилизации подписано ЦК и Совмином и без их бумаги не отпустим.
— Черт знает что! Готовьте коротенькое письмо в ЦК.
Вбегает словно сорвавшийся с цепи управляющий Южкареллесом Воронин.