— Иван Емельянович, мы собираемся наращивать объемы заготовок до десяти миллионов кубометров... — бодро начинает Досталь.
Воронов бросает в сторону Досталя неприязненный взгляд, перехватив который, главный инженер немедленно умолкает.
— Подо что просишь? — снова обращается Воронов к Куприянову, словно и не слышал реплики Досталя.
— Иван Емельянович, — солидно начинает говорить Куприянов, — до войны у нас было две лесозаготовительные организации: леспромхозы Наркомлеса СССР и Белбалткомбинат Наркомата внутренних дел. В целом по республике заготовлялось 9600 тысяч кубометров. Белбалткомбинат эвакуирован на восток, а предприятия Наркомлеса начисто разрушены войной. Сейчас в республике один основной заготовитель...
— Известные истины, — нетерпеливо перебил его Воронов, — кто не знает, что в Карелии была война... слава богу, уж три года как кончилась.
— Про войну в Карелии, может, и известно, а про лесные дела, я уверен, вы не все знаете.
Воронов недоверчиво посмотрел на Куприянова, но промолчал. Куприянов продолжал:
— Наркомлес до войны заготовлял в республике немногим больше четырех миллионов кубометров. Сейчас же мы ставим перед собой задачу: силами этих предприятий (Наркомлеса, я имею в виду) заготовлять ежегодно по десять миллионов кубометров. Вот для этого мы и приехали...
Воронов, поморщившись, пальцами обеих рук потирал залысины и молчал. Наконец он с улыбкой посмотрел на Куприянова и произнес:
— Не то, совсем не то, Геннадий Николаевич. Я считал, ты шире думаешь, размашистее.
— Мало? Ведь для этого по Наркомлесу на территории республики надо больше чем удвоить заготовки против довоенных объемов...
Воронов встал.
— Давай я сяду рядом с тобой, Геннадий Николаевич. Малышев, пересядь на другой стул. — И Воронов уселся рядом с Куприяновым.
— Чуть не вся европейская часть государства, — проникновенно заговорил он, — лежит в развалинах. Разрушены сотни городов, несметное количество сел, десятки тысяч предприятий. Страна принялась за восстановление. Но нужен материал. И в первую очередь — лес!
— Так мы же даем...
— Что даем? Каких-то несчастных три-четыре миллиона кубов, а просите под них двадцать тысяч рабочих, две тысячи лошадей, сено и черт его знает что. Даже четыреста километров железной дороги широкой колеи по своим скалам и болотам просите проложить...
— Но освоить леса западной Карелии можно только...
— Подожди. Никто вам ничего не даст, пойми. Сейчас никого тремя миллионами не убедишь. Восстанавливают энергетику, металлургию, угольную промышленность, машиностроение, оборонные предприятия. Вот чем сейчас заняты и в Госплане, и в других ведомствах. Ваши просьбы рассматривать не будут, некогда.
— Ну, это мы еще посмотрим. Как это рассматривать не будут? — возразил Куприянов. — Сам говоришь, лес всем нужен до зарезу.
— Все правильно, — хлопнул ладонью по столу Воронов, — но заход нужен не такой, нужна вовсе другая метода решения вопроса.
— Какая?
— Нужен небольшой документ за подписью самого...
— Товарища Сталина? — дуэтом спросили Куприянов и Досталь. Карие глаза Малышева впились в Воронова так, словно ставить эту подпись или не ставить — решалось сию минуту.
— Только так, — подтвердил Воронов. — Малышев, — обратился он к министру, — сколько в Карелии можно заготовлять леса?
— По пятилетнему плану предусматривалось в сорок втором году — до семнадцати миллионов кубометров, — бодро доложил Малышев.
— Ну, семнадцать, двадцать... — вяло проговорил Воронов и, помолчав несколько секунд, решительным тоном продолжил: — Вот, сочините коротенький документ, обязывающий Минлеспром СССР, Совет Министров и ЦК КП(б) Карело-Финской ССР довести объем заготовок леса в Карелии до двадцати миллионов кубометров в год. Я вам гарантирую подпись хозяина под таким документом. А тогда перед вами распахнутся двери всех министерств, и Госплана, и самого Совета Министров Союза.
Представители Карелии ошалело смотрели на Воронова.
Через несколько дней вернулся из Москвы Малышев. Войдя широким шагом в кабинет Ковалева, он положил на стол небольшую, в пол-листа, мелованную бумагу.
— Ну-ка, Сергей, прочитай, что здесь написано! — весело заявил он, широко улыбаясь. — Что ты на это скажешь?
Это было короткое распоряжение за подписью Сталина об увеличении заготовок леса в Карелии до двадцати миллионов кубометров.
Суть распоряжения не сразу дошла до сознания Ковалева. Он читал бумагу, потом несколько секунд бездумно смотрел на нее, снова читал, потом ему почему-то захотелось на ощупь оценить качество бумаги. Наконец, сжав виски, он просительно посмотрел на Малышева.