Долго не мог уснуть в тот вечер Ковалев. Не личная судьба беспокоила его, нет. Он не был выскочкой, не по случайному везению занял большую должность. И должность-то эта не давала фактически ничего — радовало душу только сумасшедшее обилие дел, — зато начинал сдавать когда-то крепкий организм.
Уснуть не давала мысль: будет ли завтра принято решение об удвоении мощности существующих леспромхозов? От этого зависело — жить ли лесам Карелии.
Утром, уже надевая пальто, чтобы идти на бюро, министр приказал Ковалеву:
— Велите быстренько дать мне справку, сколько составил ежегодный прирост по вывозке древесины за годы вашего руководства.
Через несколько минут справку передали министру. Он бегло посмотрел ее содержание.
— Кто составлял справку? Пусть немедленно явится ко мне со всеми материалами.
Через минуту пришел начальник планового отдела Ерохин. Министр внимательно просмотрел бумаги, потом снова взглянул на справку и негромко проговорил, пожав плечами:
— Черт знает что, за такой прирост не снимать надо, а орденом награждать...
Он несколько секунд подумал, медленно свернул справку, положил ее в карман и вместе с начальником отдела Госплана выехал на бюро.
В справке значилось, что прирост по вывозке древесины в хозяйстве составил от миллиона двухсот тысяч до полутора миллионов кубометров в год.
Через два часа министр и начальник отдела Госплана вернулись. Оба весело улыбались. Глаза Орлова были теплыми и ласковыми. Снимая пальто в комнате отдыха, он крикнул в открытую дверь кабинета:
— Росс, Сучков, пишите, быстро приказ о мерах помощи карельскому хозяйству. Через четыре часа мы выезжаем в Москву, торопитесь. А ты, Сергей Иванович, — продолжал он, входя в кабинет и впервые за всю поездку называя Ковалева по имени-отчеству, — садись рядом и выкладывай все твои просьбы. Подготовил, наверное, бумаги?
— Подготовил, Георгий Михайлович, — протягивая стопку бумаг в двадцать с лишним листов, ответил Ковалев.
Министр положил руку на стопку и, внимательно глядя в глаза Ковалева, спросил:
— Тут все правильно, Сергей Иванович, все по-деловому?
— Здесь нет бумаги о выделении тракторов и автомашин, Георгий Михайлович, и нет решений о деньгах для строительства новых предприятий. Это я просил бы записать в приказе.
— Запишем. Сколько просишь тракторов и машин?
— Триста сорок тракторов и четыреста машин.
— Ты же триста машин называл?
— Да, Георгий Михайлович. Триста, если возить в основном к сплаву, как возили до сих пор.
— А если дам четыреста?
— В будущем году увеличим вывозку к железной дороге на миллион кубометров.
— Слышишь, Иван Иванович, — закричал министр, обращаясь к работнику Госплана, — что он говорит? Черт возьми, только из-за миллиона кубов к железной дороге стоило поездить по Карелии. Росс, запишите в приказе триста сорок трелевочных тракторов и четыреста автомобилей. По маркам — подскажет Ковалев.
И он, не читая, стал подписывать подготовленные бумаги по материально-техническому снабжению.
На вокзале, перед тем как сесть в вагон, министр обнял Ковалева за плечи и отвел от группы отъезжающих и провожающих.
— Я уверен, Сергей Иванович, что ваше хозяйство не сбавит темпов прироста и будет всегда в порядке. Я верю в вас. Вам нужно помочь инженерами. Займусь этим. А все, что записано в приказе и письмах, вы получите полностью. Сам прослежу.
И надо отдать ему должное: хозяйство Ковалева получило все обещанное, до гвоздя!
Что произошло на бюро, Ковалев не знает до сих пор. Но ему кажется, что министр решил вместо рискованной торопливости проявить крайне необходимую осмотрительность.
Весной 1956 года министерство переезжало из деревянного дома напротив гостиницы «Северная» в новый каменный дом на углу проспекта Карла Маркса и улицы Комсомольской. В нижнем этаже нового дома хороший узел связи, но республиканское управление не подключает его к общей сети потому, что Ковалев не дал в Поросозере помещения под узел связи.
Отделы министерства все же переезжают, а министр продолжает вечером сидеть в своем кабинете и разговаривать с трестами по телефону.
Вчера перед заседанием бюро ЦК Ковалева вызвал к себе секретарь ЦК Лубенников.
— Слышал, что с согласия колхозников большая группа колхозов вливается в состав совхозов?