Я крепче прижалась к Кейду, мой лоб прижался к тому месту, где энергично билось его сердце.
— Хорошо, Princepin.
Я чувствовала его улыбку на своем теле. Ему нравилось, что я называла его так. Может быть, это может стать нашей фишкой. Давать друг другу пошлые прозвища.
Когда мы отстранились, Кейд осторожно провел рукой по моему лицу, по прядям моих черных волос.
— Элла, твои глаза, — заметил он, задыхаясь.
Я нахмурилась, прежде чем до меня дошло. Я сняла свои очки, пока он не подошел.
— Эм, насчет этого...
— У тебя карие глаза, но правый с голубым оттенком. — Он продолжал смотреть на меня в замешательстве. — Как это возможно?
С таким же успехом можно сорвать пластырь.
— У меня секторальная гетерохромия с рождения. В детстве надо мной издевались из–за моих глаз. Я просто... я ношу голубые контактные линзы еще со школы, чтобы меня не называли уродом, — забормотала я. — Если ты считаешь, про меня так же, просто скажи это сейчас, и мы сможем покончить с этим. Я знаю, что мои глаза заставляют людей чувствовать себя неловко.
— Дорогая, ты не выглядишь как урод, и ты не заставляешь меня чувствовать себя неловко. Мне нравится твой цвет глаз. Он такой уникальный.
Настала моя очередь с трудом сглотнуть.
— Ты это серьезно?
— Я люблю карий цвет, он насыщен богатством. Это цвет шоколада, моих волос и самой земли, по которой мы ходим. Я так же люблю и голубой, он наполнен энергией. Это цвет неба и твоего милого наряда, — поддразнил он меня с ухмылкой, на которую я ответила взаимностью. — Твой правый глаз напоминает мне землю. Нижняя половина твоей радужки коричневая, а верхняя — с голубым отливом. В моей голове ты не урод. Твои глаза, даже с так называемым несовершенством, прекрасны, и любой, кто говорит обратное, просто чертовски завидует.
Боже мой.
Я зависла в объятиях этого мальчика. Мои глаза, которые он только что назвал красивыми, жгло от слез, потому что никто в моей жизни не говорил мне таких потрясающих слов. Даже мои родители.
Кейд взял мою неуверенность, сделал из нее бутылку с зажигательной смесью и запустил ее далеко–далеко, где она сгорела.
— Ты такая красивая, Элла, — прошептал он, нежно касаясь моих щек. — Пожалуйста, верь мне.
Искренность в его голосе потрясла меня.
— Я хочу поцеловать тебя, — призналась я, облизывая губы. — Можно мне, пожалуйста, поцеловать тебя, Кейд?
Его согласие было важным для меня.
Кейд моргнул, как будто в шоке, все еще держа мое лицо своими руками. Он быстро пришел в себя.
— Д–да.
Я встала на цыпочки и чмокнула его в губы. Это было мягко. Это было быстро. По моим венам пробежала волна электричества.
— Я хочу сделать это снова, querido.
— Тогда сделай это.
Я прижалась к его рту, на этот раз дольше, сдерживая улыбку. Затем я осыпала крошечными поцелуями изгиб его полных губ. Я отстранилась, чтобы оценить его реакцию, и почувствовала, как его улыбка отражается у меня в груди.
Он ухмыльнулся в своей фирменной манере плохого парня. Я превратилась в лужу мускусных чувств.
— Поцелуй меня так, будто хочешь этого, Элла, — поддразнил он, протягивая руку к моему затылку и грубо хватая за волосы. Я подавила глухой стон. — Целуй меня как собственница, которая сказала всей своей команде, что они не могут ко мне приставать.
Мои глаза расширились.
Как он узнал?
— Дарла рассказала мне, почему девочки вели себя странно со мной на тренировках, — ответил Кейд на мой вопрос, наклонившись, чтобы облизать мою нижнюю губу. — Хочешь, чтобы я принадлежал только тебе, да, принцесса?
— Да. Я жадная. — Я чувствовала себя ребенком, пойманным с поличным, который сунул пальцы в банку с печеньем, к которой не имел права прикасаться.
В глазах Кейда светилось удовольствие, когда он ухмылялся во всю уверенность, превращаясь прямо передо мной в знаменитого Princepin. Его хриплый шепот прошелся по моему приоткрытому рту.
— Я тоже хочу, чтобы ты принадлежала только мне, Элла.
Затем он соединил наши рты в возбуждающем поцелуе.
Кейд Киллиан Ремингтон целовал меня так, словно хотел поделиться секретом. Губами он выразил, что умирает от желания попробовать меня на вкус с того момента, как увидел меня на балконе.
Страсть и честность были основой этого поцелуя. Смятение, вызванное тем, что мы танцевали вокруг правды о том, кем мы стали за последние несколько недель, медленно улетучилось. Это дало возможность начать все с чистого листа, где мы признались, что чувствуем нечто большее, чем просто дружба парня и девушки.
Я коснулась его щеки, когда он наклонил голову и захватил мою нижнюю губу в нежной ласке. Его язык соблазнительно прошелся по краю губ, и я задрожала, предоставляя ему доступ. Сначала наши языки встретились мягко, словно партнеры по танго, впервые знакомящиеся перед тем, как сплестись в эротическом танце. Сначала осторожно, потом все более уверенно, по мере того как мы познавали вкус друг друга.
Его руки исследовали мою обнаженную спину, и по мне пробежала еще одна волна возбуждения. Он остановился прямо над моей попкой. Я почувствовала, как сильно он жаждет прикоснуться ко мне со всех сторон. Поэтому я дала ему свое согласие, переместив его руки ниже. Он обхватил мою попу сильными руками и застонал мне в рот, словно нашел горшок с золотом в конце радуги.
О, он такой сексуальный.
Я не могла отказать Кейду, не тогда, когда мои собственные руки блуждали по его рельефной груди, намечая каждую твердую плоскость его живота. Моя грудь вздымалась от нежности. Он наконец–то набрал достаточно веса, чтобы быть здоровым и сильным во всех местах, которые имели значение. Он уже не был слабым, недоедающим, каким он был, когда я впервые встретила его, и пытался спрятаться под своими безразмерными толстовками.
Наши рты непрерывно потягивали друг друга, от звука сближающихся губ у меня подгибались пальцы на ногах. Наши языки переплетались беспорядочно, почти небрежно.
Это было похоже на мой первый настоящий поцелуй.
Я парила высоко в небе, пока мы не оторвались друг от друга, чтобы отдышаться. Наши выдохи заполнили пространство, между нами, и я приземлилась обратно на землю без всякой страховочной сетки, чтобы смягчить падение.
— Задание по математике, — пробормотал Кейд, обхватив руками мою талию. — Мы должны заняться этим.
— К черту. Это гораздо интереснее.
Используя его плечи, я приподнялась и обхватила ногами его бедра. Кейд едва заметно поморщился, его руки обхватили мою задницу, когда он игриво похлопал меня по ней.
Мне это нравилось.
Я умоляла его сделать это еще раз.
— О, черт. — Он поцеловал меня снова, более настойчиво, пока нес меня дальше в спальню. — От тебя одни неприятности, Элла.
— Мне нравятся неприятности. — Кейд опустил нас на край моей кровати. Я осталась у него на коленях и осыпала его челюсть нежными поцелуями.
— Разве я не знаю, маленькая нарушительница спокойствия. Ты украла чистые боксеры Шона после хоккейной тренировки на прошлой неделе и нарисовала кучу членов на уроке рисования, не так ли? Прямо перед тем, как засунуть их обратно в его шкафчик. Ты сумасшедшая.
— Он заслужил это. Сначала он разыграл меня, — объяснила я, совсем не чувствуя себя плохо. — И тебе нравится мой тип сумасшествия, querido.
— Нравится, — сказал он с блеском в глазах. — Действительно нравится. Я хотел поцеловать тебя с тех пор, как впервые увидел. Ты как глоток свежего воздуха. С самого начала ты относилась ко мне как к нормальному человеку. Ты не смотрела на меня с опаской, как другие. Ты взяла на себя заботу о том, чтобы у меня появились друзья в Святой Виктории. Ты разрушила мою стену, когда я только и мечтал спрятаться за ней.
Мои пальцы погладили его висок.
— Я всегда буду рядом с тобой. Тебе никогда не придется прятаться от меня. Или... меняться ради меня.
Кейд тяжело выдохнул и прижался лбом к моему.
— Спасибо, Элли.
— Элли?
— Это мое новое прозвище для тебя.