С каждой минутой Кейд становился все увереннее в своих прикосновениях. Мои руки оставались сомкнутыми на его шее, а он сжимал мою талию. Я прошептала ему, что никогда не отпущу его. Он прошептал в ответ, что сдержит мое обещание. Мы говорили обо всем и обо всех под луной. Я оставалась на его коленях, нежно проводя пальцами по его каштановым локонам. Тусклое освещение в моей комнате усиливало атмосферу.
Это чувство, парящее в воздухе, было блаженством.
— Не волнуйся слишком сильно о Ночи Посвящения, — пробормотала я, когда он выразил свое беспокойство. — На самом деле это довольно весело. Серия заданий с партнером, с которым тебя объединяют анонимно. Просто старайся изо всех сил, соблюдай правила и получай удовольствие.
— Раз ты так говоришь. Надеюсь, мы будем в паре.
— Я тоже.
Мы целовались так, словно наши рты были магнитами, неудержимо притягивающимися друг к другу. Кейд перешел к моей шее, и я вздохнула от удовольствия, когда он осыпал меня поцелуями, похожими на капли дождя, прежде чем прижать меня к себе своим теплым телом.
— Это нормально?
Я кивнула, пытаясь усмирить свое счастье. Он поцеловал меня, и я завизжала. Это вызвало хриплый смех Кейда у моего рта. Мои руки занялись тем, что снимали его кожаную куртку и бросили ее куда–то на кровать. Я обхватила руками вырез его рубашки и притянула его ближе к себе, обвив ногами его бедра. Кейд провел пальцами по моим длинным прядям и хмыкнул, когда я поцеловала его в челюсть.
— Я ненавижу, что до меня были другие парни, — признался он, его голос звенел от неровности. — Это заставляет меня ревновать, зная, что другие парни прикасались к тебе. Видели тебя такой.
— Они не имеют значения, Кейд. — Я бросила в него его собственные слова. — Покажи мне, что они не имеют значения.
Кейд положил руки по обе стороны от моей головы и почти сердито прильнул к моим губам. Это говорило о том, что он принял мой вызов. Он крал каждый мой вздох, как вор. Я полностью отдала ему свой контроль.
Я боялась, что в такие моменты, как этот, я всегда буду контролировать его.
— Только ты, Кейд. Никто никогда не обращался со мной так, — успокаивала я.
Возможно, у меня больше опыта, чем у него, но это ничего не значило в великой схеме вещей.
Я так и не нашла любовь. Как и он.
Может быть, мы могли бы стать друг для друга первыми.
Каин обращался со мной как с игрушкой, и я позволяла ему «Спасибо, Господи», потому что тогда я еще не знала собственной ценности. Только после Калеба я поняла, что многие парни не стоят того, чтобы я была рядом с ними. Я была чертовски классной, и, если они этого не видели, значит, они были слепыми. Теперь, если я выбирала целоваться и дурачиться с безымянными, безликими парнями, то не потому, что мне нужно было поднять самооценку; я просто не думала, что эти парни заслуживают большего от меня.
Они не заслуживали той любви, которую, как я знала, я была способна дать.
Но Кейд был достоин. Он заслуживал меня, и мне нравилось думать, что я тоже заслуживаю его. Он был по своей сути хорошим, но с правильной долей плохого. Его жесткая внешность не обманула меня. Princepin. Гангстер. Плохой мальчик. Все, что между этими словами. Под ними он был просто душкой.
— Все это не имеет значения, детка, — прошептал Кейд, проводя пальцем по моему лбу и отодвигая в сторону мои черные пряди. Его голос был почти печальным. Он еще раз поцеловал меня в шею. — Ты. — Поцелуй. — Помнишь. — Поцелуй. — Их. — Поцелуй. —Имена?
— Я..
— Нет, не помнишь. — Он прикусил нежную кожу в области моего горла. Я задохнулась. Он засосал ее, заклеймив меня любовным укусом. — Ты не помнишь никого, кроме меня. Разве не так?
— Никого, кроме тебя, — задыхалась я, когда он нырнул ниже. — Кейд.
— Верно. Только я, — озорно прошептал он, поднимая голову.
Клянусь Богом, этот взгляд в его глазах показался мне похожим на влюбленный. Возможно, я не была такой уж потрясающей. А может, я была чертовски хороша. От острых ощущений у меня в голове кружилась смесь возбуждения и похоти.
Рот Кейда снова оказался на моем, и мы целовались, как два подростка, охваченные похотью. Он был единственной вещью в поле моего зрения, выглядел как прекрасный мираж надо мной с голубыми глазами, такими яркими, волосами, взъерошенными моими пальцами, и набухшим от поцелуев ртом. У него был самый чудесный язык. Это было волшебство. Он был волшебным.
Мы целовались, прикасались друг к другу и дурачились, как будто у нас было все время в мире.
— Ты такая красивая, Элла.
Мое сердце пело песню, известную как «Кейд–Киллиан–Ремингтон–теперь–владеет–мной». Я была прекрасна, но услышать, как этот мальчик говорит это вслух? Это окончательно добило меня.
— Я обожаю тебя, — прошептала я ему. — Ты не снимешь свою кофту? Я хочу посмотреть на тебя. Por favor (пер. пожалуйста).
Кейд колебался. Но не пугливо. Как будто он что–то обдумывал. Затем, глубоко вздохнув, он отстранился и стянул с себя кофту, чтобы снова накрыть мое тело. Я едва взглянула на него. Я успела уловить лишь намек на рельефный пресс Кейда, прежде чем он снова поцеловал меня.
В моей комнате было темно, но то, что я не могла разглядеть как следует, мое воображение дорисовало с большим успехом. Его поцелуи заставляли меня чувствовать себя так, словно я парила на седьмом небе. Я закрыла глаза, вздыхая его имя снова и снова.
— Тебе нравится, когда я целую тебя вот так, принцесса? — Кейд поцелуями провел дорожку к мочке моего уха, которую он нежно зажал между зубами.
— Да.
Любовный момент между нами был подчеркнут его нежными прикосновениями, его поцелуями плохого мальчика и моими жадными руками, блуждающими по моей недавно захваченной территории. А именно его пресс. Когда я почувствовала его выпуклость, я поняла, что хочу большего, чем просто целоваться.
С ленивой улыбкой на лице я приподнялась на локтях, убирая потные волосы с лица.
— Могу я, — я потерлась о его бедро, чтобы он понял мой посыл. — Прикоснуться к тебе, Кейд?
Я толкнула его назад, пока он не приземлился в сидячее положение, и забралась сверху на его колени. Я накрыла его рот своим, и из меня вырвался тихий звук.
— Пожалуйста, я хочу поиграть с тобой.
— Элла, я должен сказать тебе... — Он вздрогнул, когда мои руки провели по его торсу.
— Что случилось? — Я сделала паузу, мягко коснулась его плеча и... почувствовала грубую, рельефную кожу.
Мои глаза впились в его поврежденную левую руку.
Я перестала дышать.
Кейд отвел взгляд, выглядя пристыженным, сглотнул. Бурные эмоции бурлили в его взгляде, но он отказывался показать мне обломки.
До этого я была настолько поглощена похотью, что совершенно не замечала этого.
Приподнятые сердитые розовые линии начинались с левой стороны его ключицы. Они пересекались в беспорядочном порядке, собираясь над его плечом, как паутина, а затем спускались до запястья. Как будто его проткнули тонкой иглой, оставили кровоточить, а затем заставили заживать самым ужасным образом.
Его рука была почти ужасной и выглядела как реквизит из фильма про Хэллоуин.
Кейд всегда носил рубашку с длинными рукавами.
Все, что могло скрыть его шрамы.
В то время как остальная его часть была совершенством, эта часть была уродливой, изуродованной, и он чувствовал необходимость скрывать это. От мира. От меня.
Потому что ему было стыдно.
Медленно, кусочки головоломки, наконец, начали собираться вместе. Я с трудом проталкивала слова через пересохшее горло.
— Что с тобой случилось, querido?
— Сейчас у тебя есть шанс назвать меня уродом, — ранимо пробормотал он, наконец посмотрев на меня.
Мое горло сжалось, и я покачала головой, пытаясь беззвучно объяснить ему, что он не урод. Он был так прекрасен и для меня. Я знала, что должна отодвинуться от него и дать ему возможность высказаться. Но я боялась, что, если я это сделаю, он воспримет это как отказ и уйдет за тот панцирь, который я так старалась разрушить за последние два месяца.