Она даже захныкала.
Я стал еще жестче.
— Сними футболку и иди сюда. Я хочу увидеть тебя голой, милая.
Я расстегнул ремень и спустил джинсы и трусы, достаточно, чтобы мой член вырвался на свободу. Она скинула футболку, и моему взору предстала ее безупречная загорелая кожа и похожие на монеты соски, которые так и хотелось пососать. Или шлепнуть, в зависимости от сценария.
Элла грациозно переползла, пока не достигла того места, где я стоял у края ее кровати.
Очарование покрывало каждый дюйм ее лица.
Боже, как она была прекрасна вот так... обнаженной и в моем распоряжении. Она не сняла носки до колен, зная, что я хотел бы трахнуть ее в них. Но маленькие трусики, прикрывающие мою драгоценность, должны были скоро исчезнуть.
— Сними толстовку, но маску не снимай, пожалуйста, — умоляла она, проводя языком по оранжевому леденцу, словно это был кончик моего члена.
Я застонал и покорно согласился, сняв толстовку.
Ей очень нравилась маска, поскольку она добавляла нотку разврата в нашу игру.
Инстинктивно Элла подалась вперед, вытаскивая изо рта леденец. Она попыталась лизнуть меня возле бедренной кости, где два месяца назад Нейт сделал мне татуировку. Прежде чем ее язык коснулся маленького черного крестика в ее честь, я сжал в кулак ее волосы. Она задыхалась от боли, глаза опьянели от нашей маленькой игры, а на губах остались пятна от конфет.
— Ты думала, что можешь послать мне грязную фотографию и остаться безнаказанной? — прорычал я, наматывая ее волосы на руку и сильно дергая. Она издала нуждающийся звук, который был далек от протеста. — Ответь мне.
В ее взгляде мелькнул вызов.
— Я не хочу, чтобы это сошло мне с рук, querido.
Это ласковое слово пронзило мою кровь, как похотливая стрела, и зажгло все нервные окончания. Мой член взревел на полную мощность, моя эрекция была в дюйме от Эллы. Она облизала нижнюю губу, как будто я позволю ей попробовать.
Жалко. Это было ее наказание.
— Вот и хорошо, иначе и быть не может. — Я провел ладонью по своему члену, и она застонала. — Держи свои руки при себе и смотри, как я дрочу от одной мысли о тебе, Ксимена. Если будешь хорошо себя вести, я дам тебе награду.
— Какую награду? — спросила она.
Я провел кулаком вверх и вниз по своему члену.
— Я вылижу твою киску дочиста.
Это привлекло ее внимание. Она хмыкнула, снова откинувшись на спину.
— Хорошо. Я могу вести себя хорошо.
— Вряд ли. — Я ухмыльнулся, собирая бусинку спермы и смазывая ею головку члена. —Тебе нравится, когда я трогаю себя, детка?
Она кивнула, не отрывая глаз от моего пульсирующего члена. Я все еще держал ее волосы левым кулаком, пока дрочил правым. Запрокинув голову назад, я застонал. Так чертовски близко.
Элла никогда не могла остаться неудовлетворенной. С лукавым блеском ее рот изогнулся вокруг леденца, и она начала трепать свои красивые соски. Массируя свою маленькую грудь, она покачивала бедрами, словно я уже был внутри нее. Черт побери. Если бы я не пытался преподать ей урок — лишить ее удовольствия от ее любимого занятия: сосать мой член — я бы зажал подушку между ее бедер, чтобы она испытала оргазм.
— Веди себя хорошо, — прорычал я сквозь стиснутые зубы. — Прекрати трогать себя.
Она надулась, но все же остановилась.
Я все ближе подходил к краю, мое дыхание стало более прерывистым.
Глаза Эллы были полны удовольствия, когда она смотрела на мои семь дюймов.
— Я хочу этого, Килл.
— Ты получишь все сегодня, — прорычал я. — Я уже устал играть с твоей сладкой киской. Ты заставила меня ждать целый год, так что лучше бы тебе трахнуть меня так, как будто ты этого стоишь, принцесса.
Злые, жестокие слова. Она любила их.
— Киллиан, пожалуйста.
Я отпустил ее волосы и вместо этого потянулся к ее киске. Я обхватил ее, отмечая, как она промокла сквозь кружевную ткань. Я трахал себя до тех пор, пока мой кулак не стал размытым. Я наклонился, чтобы прошептать ей на ухо.
— Может, я и не лишил тебя девственности, но я буду трахать тебя так, будто в первый раз. Тебе ведь это понравится, правда?
Она заскулила «да», закрыв глаза.
— Спорим, ты будешь чувствовать себя девственницей.
Она качалась в моей ладони, ища разрядки, хотя знала, что ей нельзя. Я сердито сжал ее киску.
— Плохая принцесса.
— Пожалуйста, querido, — прошептала она, полностью отдаваясь мне.
— Я собираюсь трахнуть любимую дочь папочки Кордовы прямо под его крышей, и он ничего не сможет с этим поделать, — угрожающе произнес я, и дыхание Эллы участилось от восторга. — Я буду трахать тебя глубоко, пока ты будешь раздвигать ноги, как похотливая чирлидерша, пытающаяся угодить своему Princepin. Ты будешь только плакать и умолять о большем, не так ли?
— Да.
Я зарычал.
— Открой свой гребаный рот.
Элла открыла рот, как при виде первой капли дождя, первой снежинки, первого деликатеса, но вела себя как надменная принцесса. Моя рука крепко держала ее челюсть, пока я изливал свою сперму на ее язык, со стоном обращаясь к Богу. Благодаря его за то, что он создал ее.
Моя девушка безрассудно усмехнулась и проглотила всю сперму, после чего засунула леденец обратно в рот, как будто не она только что взорвала мой мозг.
Я тяжело задышал, когда мой член смягчился. Я сорвал маску и бросил ее на пол, проводя руками по лицу и взъерошенным волосам.
— Ебаный ад, детка.
Я снял джинсы и трусы, чуть не споткнувшись об них в спешке.
Она хихикнула, но звук был заглушен ее чертовыми конфетами, когда она откинулась назад на локти, подпирая пятками край кровати.
— Я вела себя хорошо, querido.
От такого положения ее маленькая грудь с твердыми сосками выпирала, колени были направлены в разные стороны, а белый материал стрингов облепил влажные складки ее киски.
— Едва ли. Я все еще должен использовать свой ремень для твоей задницы и дать тебе еще один урок.
Элла по–девичьи рассмеялась.
— La vida no es justa (пер. жизнь несправедлива), Кейд.
Несправедливо то, что мой чертов член вынужден ждать еще минуту, чтобы погрузиться в ее тесноту.
— Скажи мне, чего ты хочешь, Элла.
— Тебя. Только тебя.
Я опустился на нее, схватил ее лицо и глубоко поцеловал.
Мой язык раздвинул ее губы, и я почувствовал вкус апельсина и меня на ее языке. Я пососал его, и она застонала.
Я осыпал ее шею горячими поцелуями, чувствуя отчаянную потребность в этой девушке. Элла застонала, поощряя меня, обхватив ногами мою талию. Я схватил руками ее маленькие холмики, разминая их, и с жадностью стал ласкать ее соски. Я кусал их и дергал, пока она не закричала от удовольствия и боли, ее руки впивались в мои волосы, молчаливо умоляя о большем. Ее маленькое худенькое тело модели содрогалось под моими откровенными ласками, когда я с голодом покрывал поцелуями каждый кусочек ее открытой кожи. Я хотел, чтобы моя любовь проникла в ее поры и осталась там, как живое напоминание о том, что я чувствовал к ней.
Я хотел проникнуть ей под кожу. Сейчас и навсегда.
Мои пальцы впились в ее промокшие трусики, и я стянул их, бросив позади себя.
Мои глаза были устремлены на цель, а сердце барабанило в такт. Я хочу ее. Хочу ее. Так чертовски сильно.
Я надавил ладонями по обе стороны ее бедер и раздвинул их пошире. Ее розовая киска, блестящая от ее соков, приветствовала меня. Я ввел палец внутрь, быстро и стремительно. Неожиданно. Как раз так, как ей нравилось. Элла удивленно вскрикнула. Затем я ввел еще один и держал их глубоко.
— До конца ночи я оттрахаю каждый дюйм этой киски. Я ясно выразился, детка?
Она прикусила губу и кивнула.
— Por favor (пер. пожалуйста).
Ее желание стало моим приказом.
Я набросился на ее киску, как изголодавшийся по первой еде мужчина, мой язык одним длинным движением прошелся по ее щели, раздвигая её складки. Элла извивалась в постели, леденец вернулся в ее рот.