Я поднес палец к ее губам, чтобы предупредить ее оставаться тихой, и отключил наши фонарики, чтобы не привлекать к нам внимания.
С каждой новой секундой, пролетавшей сквозь невидимые песочные часы, я понимал, что, возможно, то, что спускалось сюда, не было призраком.
Возможно, это что–то живое, а также тот факт, что все в этой школе внезапно испарились в воздухе, был еще страшнее, чем первый вариант.
Мы изо всех сил старались не наступить друг другу на ноги, наши тела прижались друг к другу. Бейсбольная бита впилась нам в лоб.
Я боялся. Элла тоже.
Мы обнимали друг друга так, как делали это сотни раз до этого. Только это не было похоже на то, что было раньше. Это было нечто грандиозное.
— Почему мне кажется, что это конец? — прошептала она, крепче обнимая меня.
— Это не так. — Я пытался успокоить нас, прижимая ее к своей груди, нуждаясь в ее тепле и свете. Она была нужна мне, целиком и полностью.
Шаги становились все ближе.
Я сглотнул, и губы Эллы пробежались по контуру моего адамова яблока. Нежная близость почти развязала мне руки, если бы не тот факт, что существо по ту сторону может оказаться серийным убийцей из серии «Техасская резня бензопилой».
Мое воображение разбушевалось от ужасающих сценариев.
Необходимость защитить Эллу — мою Эллу, мой гребаный мир — взяла верх над здравым смыслом. Я бы с радостью принял удар на себя, если бы это означало, что она покинет это место невредимой. Я дрожал, обнимая ее, охватывая каждый дюйм ее обнаженного тела. Ей никогда не нужно было беспокоиться о какой–либо угрозе. Когда я был рядом.
Элла не пострадает.
Только через мой труп.
Я старался думать о счастливых моментах. То, что Элла была так близко, лишь напоминало мне о том, как однажды мы случайно пробрались сюда и закончили трахом в этой самой исповедальной кабинке. Это был один из самых горячих трахов в моей жизни. Я встал на колени, чтобы показать ей, как я поклоняюсь, и она покрыла мое лицо своими соками в знак признательности. Затем я закончил службу, ворвавшись в ее тело девятью способами в воскресный день. Это было кощунством с нашей стороны, несомненно. Теперь мы были наказаны за это в десятикратном размере.
Господи прости нас, потому что мы с Эллой определенно согрешили за наше короткое существование на Земле.
К несчастью для Бога, я не думал, что мы с Эллой, когда–нибудь остановимся.
Мы были силой, с которой нужно было считаться.
Мы были грешниками, замаскированными под хороших людей, какими нас хотела видеть семья.
Но наши запятнанные души процветали в самых темных щелях любой комнаты, потому что именно там мы могли по–настоящему быть самими собой и создавать ад.
— Ты твердый, — заметила она, поглаживая мою эрекцию.
Я стиснул зубы и уставился в потолок.
— Я знаю.
Может быть, кто бы ни был по ту сторону исповедальни, он уйдет, не найдя нас. Может быть, нам удастся остаться в живых, и тогда мы сможем что–то сделать с огромным стояком, растущим в моих штанах.
— Сейчас не время, Кейд, — произнесла она на тон громче.
— Ты думаешь, я не знаю...
Дверь в исповедальню была распахнута.
Я закричал.
Привидение закричало.
Элла издала боевой клич.
Затем она взяла бейсбольную биту между нами и размахнулась ею, как профессиональный бейсболист.
Бита ударилась о незваного гостя, который издал стон, слишком человеческий, слишком мужской, слишком... узнаваемый.
Моя бывшая девушка, выйдя из кабинки, поднялась, как воин. Я включил фонарик, направив его на большое тело на полу, чтобы подтвердить мои возникшие подозрения.
Элла закрыла рот рукой, бейсбольная бита со звоном упала на бетонный пол.
Дернув себя за волосы, я вскинул голову, расширив глаза в недоумении.
Этого не может быть.
Я моргнул.
Она не моргнула.
— Ты только что убила Шона! — Я кричал на нее со свирепостью, которая могла — без шуток — воскресить мертвого. — Вот дерьмо, Элла! Какого хрена!
— О Боже, — промолвила она. Когда она вышла из оцепенения, то начала задыхаться. —Я только что убила Шона.
Я упал на колени рядом с моим лучшим другом, на виске которого теперь блестела струйка свежей крови.
— О чем ты, блять, думала?
— Я не думала! — Она рыдала навзрыд, а я яростно тряс головой, от страха мой пульс подскочил выше, чем когда–либо. Шон не мог умереть. Я бы не допустил этого. — Я думала, что это призрак или серийный убийца. Я думала, мы умрем! Боже мой. Меня посадят в чертову тюрьму. Я только что убила Шона Джейкобсона III.
В то время как у нее случился приступ, я дрожащими пальцами пощупал его пульс, и вот, пожалуйста, он дышит. Аллилуйя. Засунув фонарик в рот, я сорвал с ее плеча сумочку, пока искал чистые салфетки. Я взял несколько салфеток и приложил их к виску Шона, дыхание которого, слава Богу, стабилизировалось.
Элла упала на колени рядом со мной, перекрестившись, прежде чем сложить руки в молитве.
— Padre nuestro que estás en el cielo, santificado sea tu nombre...
Отец наш Небесный, да святится имя Твое.
Я заглушил ее. Жар и ужас ползли по моим конечностям, как восьминогое существо. Я сосредоточилась на том, чтобы вытереть кровь Шона и провести пальцами по его голове. Его маска Чумного Доктора была сбита с головы мощным ударом Эллы.
— Шон? — Я легонько шлепнул его по щеке. — Пожалуйста. Давай, Шони–бой. Ты нужен мне живым.
Это было похоже на первый приступ у Ливви. Я уже потерял своих родителей. Я не мог рисковать тем, что еще один человек умрет на моих глазах.
Закончив молитву, Элла нежно обняла его лицо своими руками.
— Шон, мне так жаль. Пожалуйста, не умирай из–за меня. Я никогда не смогу спокойно жить, зная, что убила тебя. Мне нужна твоя надоедливая задница в моей жизни, потому что без тебя будет очень скучно, — плакала она. — Мне так жаль, что я украла твой учебник по математике в девятом классе и нарисовала на нем член. Прости, что сказала Гере, что у тебя хламидиоз, хотя на самом деле она тебе нравилась. И до сих пор нравится. Я сожалею о многом, но мне нужно, чтобы ты проснулся, и я могла как следует извиниться. Клянусь, я больше никогда не буду тебя разыгрывать, если ты только откроешь глаза. Пожалуйста, я умоляю тебя.
При каждом взгляде на бессознательное тело моего лучшего друга мне казалось, что в горло воткнули нож. Я беззвучно молился, умоляя Вселенную пощадить Шона.
Его пальцы дернулись.
Мы с Эллой вздохнули.
— Кажется, он просыпается. Я не убивала его.
— Элла? — простонал Шон, открывая глаза.
— Да, это я! О, Боже. Это я. — Элла осыпала его лоб поцелуями. — Я не убила тебя. Слава Богу.
Я достал бутылку с водой из сумочки Эллы и протянул ей.
— Заставь его выпить это.
Я вытер пот с его лица салфетками.
— С тобой все будет в порядке, брат.
Элла открутила бутылку и попыталась наклонить ее к его раскрытому рту.
— Открой пошире, Шони.
Шон застонал, глядя на Эллу стеклянным взглядом. Его рука потянулась к ее щеке.
— Я недостаточно силен. Тебе придется делать мне искусственное дыхание рот в рот.
Мы с Эллой обменялись взглядами.
— Если он говорит о поцелуе со мной, то он явно в порядке, — прошипела она, а затем вздохнула с облегчением. — На этот раз я пропущу это мимо ушей, учитывая, что я чуть не убила тебя.
Он слабо хихикнул, затем схватился за голову.
— Мой череп сделан из металла. Я в порядке, детка.
— Да, но у тебя может быть сотрясение мозга. — Ему нужно было оставаться в сознании. — Элла, нам нужно вытащить его отсюда и доставить в больницу.
Тут меня осенило, и я вспомнил, что у Шона есть мой телефон. Я пощарился в его карманах, едва не задев его промежность. Мои пальцы нащупали корпус телефона, и я вытащил его, слегка насмехаясь. Из–за событий этой ночи у меня было ощущение, что я бегу марафон и наконец–то подхожу к концу.
Я включил телефон и... ничего.