— Теперь это не имеет значения, мама. — Я поцеловала костяшки ее пальцев в знак молчаливой благодарности, борясь с очередным приступом свежих слез. — Все кончено.
Все закончилось.
Не так ли?
Остаток субботы прошел как в тумане. Освобождение из тюрьмы (это слово никогда не устареет) было эмоционально утомительным, поэтому большую часть дня я проспала. Проснувшись, я наелась чуррос и домашней еды, приготовленной моей мамой.
В воскресенье у меня были дела.
С утра я взяла на себя обязанность исправить ошибку, которая затянулась.
Я извинилась перед Джошем и Лейлой. Я позвонила им по отдельности, уверенная, что они не возьмут трубку.
Джош, будучи типичным парнем, почти не зацикливался на этом. Он сказал, что я дерьмово целовалась (его приемный брат с этим не согласился бы), и что все это «здорово», поскольку они с Лейлой теперь вроде как встречаются. Вроде того. Или, по крайней мере, они признались, что хотят попробовать пососать гениталии друг друга. Это слова Джоша, не мои.
Лейла была хорошим человеком, более добрым, чем я заслуживала. Когда я рассказала ей обо всем, что произошло, она посочувствовала. Она была немного разочарована, но не злилась. В конце концов, Джош тогда еще не был ее парнем. Когда я спросила ее о состоянии их отношений, она усмехнулась и ответила, что ничего не происходит.
Невероятно, насколько милосердными могут быть добрые люди. Прощение не задевало их гордость. Оно просто означало, что у них нет времени держать обиду и затаивать негативную энергию.
Я не заслужила их прощения так легко, когда была такой ужасной стервой, но Вселенная дала мне слабину. Я решила послать им обоим по корзине с секс–игрушками и подарочными картами в кинотеатр. Имело смысл помочь развитию их отношений, когда именно я поставила их на паузу.
После ужина и фильма с Эми я хотел посидеть на крыльце с бокалом шардоне, чтобы успокоиться после сумасшедших сорока восьми часов, которые я пережила. Затем я планировала пойти к Дарле, чтобы забрать свой телефон.
И встретиться с ней лицом к лицу.
С меня было достаточно дистанции. Я хотела получить реальные ответы.
Я вышла на осенний воздух, чтобы присесть на качели у крыльца, когда увидела это.
Меня ждал знакомый букет оранжевых леденцов.
Охваченная новой волной сердечной боли, я опустилась на колени. Я все еще чувствовала запах его одеколона. Или мне показалось, потому что я скучала по нему.
Я собрала импровизированный букет, который он посылал мне каждый месяц. Он перестал, когда мы расстались, но то, что он еще раз почтил нашу память таким образом, задело мои сердечные струны.
Я пыталась сдержать слезы. Правда, пыталась.
К письму была приложена записка. Я осторожно открыла ее.
Дорогая Элла,
Надеюсь, у тебя все хорошо. Я хотел лично проведать тебя после Ночи Посвящения, но не был уверен, что ты захочешь меня видеть. После нашей последней встречи у меня сложилось впечатление, что дверь закрыта. Я не виню тебя.
Я знаю, что уже говорил это раньше, но я снова прошу прощения за то, что причинил тебе боль. Прости, что я эгоистично скрывал правду, потому что так боялся потерять тебя. Я должен был сказать раньше, потому что в конце концов я причинил тебе боль. Я потерял тебя.
Ничто не стоило этого.
Я хочу, чтобы ты знала, что это моя последняя порция леденцов для тебя. Пожалуйста, прими это как знак моего извинения. Я больше никогда не побеспокою тебя. Ты также никогда не увидишь моего лица. В дальнейшем, если Эмилио и Оливия захотят поиграть, Джош займет мое место. Если наши семьи будут настаивать на совместных ужинах... Знай, что я сделаю так, что тебе не придется чувствовать себя неловко, когда я нахожусь в одной комнате.
Обещаю, все будет так, как будто меня никогда не было.
Если бы я мог вернуться в прошлое и изменить его, я бы это сделал. Но я не могу. Я тону в угрызениях совести, но я должен научиться жить с последствиями своих действий. Может быть, однажды я больше не буду чувствовать себя так.
Спасибо тебе за то, что когда–то ты любила мои разбитые части. После всех невзгод ты была первым человеком, который заставил меня почувствовать, что я чего–то стою, что я заслуживаю любви. Я больше никогда не буду сомневаться в своей значимости.
Я желаю тебе всего хорошего, Элла. Я не сомневаюсь, что тебе суждено совершить большие дела в этом большом мире. Пусть меня больше не будет рядом с тобой, но я всегда буду поддерживать тебя издалека. Я ничего не могу с этим поделать. Какая–то часть меня всегда будет любить тебя.
Я также надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня за Кэлли. А пока береги себя и будь добра к себе, милая.
Твой Princepin.
К тому времени, когда я закончила читать, его письмо было пропитано моими слезами.
ГЛАВА 21
Месть, а–ля Ремингтон
19 октября 2014 г.
7:19 вечера.
Кейд, 18 лет
— Я думаю перевестись в школу Нортвинд, — сказал я.
Все ребята переглянулись.
Нико наклонился вперед, его локти уперлись в зеленый стол для покера.
— Что?
— Почему? — Сэм задал вопрос получше, сделав глоток пива, откинувшись в кресле.
Нейт задумчиво смотрел на меня, зажав сигару в уголке рта, пока он раздавал наши карты.
Каждый месяц мы устраивали вечер покера в сигарной гостиной дяди Вэнса. Ставки никогда не были высокими, и иногда к нам присоединялись Хантер и Джош, если они не были заняты. А сегодня они были заняты. У Хантера были семейные дела, а Джош был наверху в своей спальне с Лейлой, впервые в жизни учась есть киску.
Я имею в виду, это было то, что я узнал час назад, когда постучал в его дверь, чтобы попросить его присоединиться к нам.
Не обращая внимания на толчки в груди, я прикурил сигарету с помощью подаренной Эллой зиппо.
— Просто нужны перемены.
— Чушь, — хмыкнул Нейт. — Ты избегаешь свою бывшую девушку.
— Переведешься в Нортвинд и потеряешь все, — вклинился Сэм, рассеянно потирая верхнюю часть левой руки.
Нейт помог ему сделать новую татуировку — сокол, взбирающийся по левой руке, превращающийся в феникса и заканчивающийся на шее. Она была сделана только наполовину, но выглядела чертовски хорошо. Это заставило меня снова захотеть нанести чернила с единственной целью — почувствовать боль где угодно, только не в сердце.
— Хоккей и...
Шанс вернуть Эллу.
Все помнили о страшной вечеринке. Это был слон в комнате. Никто не говорил о ней, но она была там, как постоянное напоминание о моей самой большой неудаче.
— Скажи ей, что любишь ее, чувак. Скажи ей, что ты был пьян в стельку и совершил ошибку, о которой всегда будешь жалеть, — сказал Нейт. — И что ты будешь использовать остаток своей жизни, чтобы исправить это.
Я снова затянулся сигаретой и отвернулся. Я бросил курить, разве что иногда пробовал травку, но каждая хорошая привычка, которую я внедрил за последние несколько месяцев, рухнула в эти выходные.
Карие глаза Нико столкнулись с моими; он умолял меня сказать правду.
Я не был обманщиком. Нико и Шон знали. Они отвезли меня в больницу, где узнали, что я была под действием наркотиков. Я заставил их поклясться, что они никому не скажут.
Но даже они не знали, что в этом виноват Бо Маккензи. Я никому не говорил, кроме Эллы. Какие у меня были доказательства, кроме моих слов? Более того, это было унизительно, и мне было стыдно, что я стал жертвой рук Бо. Я хотел полностью отгородиться от всего этого.
Сэм хрипло сказал.
— Если ты переведешься в Нортвинд, у тебя будут Джош, Хант и я, но ты только убежишь от своего дерьма. Ты упомянул, что Элла не хочет тебя выслушать, но у нее было несколько месяцев, чтобы остыть. Поговори с ней снова и скажи ей, что ты все еще любишь ее.
Нико мягко посмотрел на меня, ожидая, просто ожидая, потому что он знал, что я собираюсь проболтаться.