Айрин вздохнула и стала собирать влагу на боку своего стакана.
— О, Кэлли устроила скандал. Она была навеселе от фруктового пунша с шипучкой и начала говорить всякую хрень, вроде того, что моя нищая задница из трейлера не должна быть с Джаредом. Что он заслуживает лучшего. Когда она начала блевать, мы просто ушли, пока она не устроила еще большую сцену.
— Я, должно быть, танцевала с Шоном, когда все это происходило. Она такая мерзкая. — Дарла покраснела и повернулась ко мне. — Где именно ты была в ночь выпускного вечера? Я тебя почти не видела.
Я перекатывала губы во рту, рисуя указательным пальцем невидимый узор на столешнице.
Я не видела истерику Кэлли, так как меня трахали на четвереньках возле священного дуба во дворе Святой Виктории, и только трава и земля служили мне подушкой от диких толчков Кейда. После того как мое платье и его смокинг испачкались, мы перешли к траху на заднем сиденье моей машины. Почти в ту же ночь Кейд обрюхатил меня.
— Я, наверное, пила коктейли с девочками. — Я пожала плечами. — Я не могу вспомнить многого с выпускного. Джаред не говорил, пыталась ли она снова что–нибудь сделать?
Айрин неловко вздохнула.
— Мы с Джаредом расстались через несколько дней после дня рождения Джошуа. Так что я не знаю.
Ну, черт.
— Мне жаль это слышать, Айрин. Вы были счастливы вместе.
Она притворилась, что прикидывается крутой.
— Это было взаимно. Я уже смирилась с этим. Я уверена, что у него есть чувства к младшей сестре его лучшего друга или что–то в этом роде.
Наступила минута размышлений, наполненная неловкостью и опасениями. Теперь, когда все карты лежали на столе, что делать дальше?
Было ясно, что Кэлли нужно преподать урок. Я знала, что простить и жить дальше — это зрелый поступок, но мелкая сучка внутри меня хотела протащить ее через большое фойе Святой Виктории за концы ее белокурой короткой стрижки.
Как лучшая подруга могла так поступить?
Интересно, как в одночасье может измениться твое мнение о ком–то. Кэлли, которую я считала своим самым надежным доверенным лицом, нанесла мне удар в спину. Предательство было таким болезненным, потому что исходило от самого близкого человека. Но все возвращалось на круги своя. Забавно, как Вселенная медленно вырывает плохие семена из твоей жизни.
— Что теперь? — спросила я Дарлу. — Как ты хочешь противостоять Кэлли?
Она глубоко вдохнула и провела пальцами по своему черному хвосту, сцепив руки на затылке.
— Я не знаю, Элла.
— Есть еще одна причина, по которой я не нравлюсь Кэлли. — Айрин прочистила горло. — Она подозревает, что у меня есть что–то ее.
— И что же это может быть?
— Помнишь ту ночевку, которую мы всей командой устроили у нее дома в августе? Ну, после того как она закончила смеяться над тем, что я вожу Тойоту 1999 года, я пробралась в ее спальню с намерением... не знаю... может быть, что–то сломать? — Смутившись, Айрин упорно отказывалась встретиться с нами взглядом. — Я была так зла и обижена. Вместо этого я нашла ее дневник.
У Кэлли был дневник?
Дарла сузила глаза на Айрин.
— Что ты нашла в этом дневнике?
— Я стащила его, — призналась Айрин, покраснев. — Ты можешь прочитать сама, если хочешь.
Я сжала ожерелье на горле, то самое, которое подарил мне мой querido. То самое, которое я давно сняла, когда думала, что больше не люблю его.
— Нам это не понравится, не так ли?
Айрин поднялась со стула, качая головой.
— Если у тебя есть какие–то сомнения по поводу того, чтобы выгнать ее из команды, они исчезнут к тому времени, как ты прочтешь это.
Мы прочитали весь дневник Кэлли Маковски, пушистый розовый ежедневник с замком, который Айрин уже вскрыла.
И она была права.
Нам не понравилось то, что мы нашли.
ГЛАВА 24
Он и я, навсегда.
20 октября 2014 г.
8:53 утра.
Элла, 18 лет
Когда я вышла из своего Porsche, осеннее утро наполнилось густой атмосферой непокорности, в воздухе витал намек на грядущее возмездие. Слой консилера скрывал недостаток сна, а ледяной кофе в руке подстегивал меня, когда я пересекала студенческую парковку Святой Виктории, словно женщина, отправившаяся на самоубийственную миссию.
Занятия начинались только через сорок минут, и я никогда не приходила до звонка на первый урок, и обычные ранние пташки, уже слоняющиеся в большом фойе, скептически разглядывали меня в моем образе — кожаной куртке в стиле «ред–триллер», джинсах с высокой талией и ботинках LV на каблуках, которые носят только дамы, работающие от заката до рассвета с пятницы по воскресенье.
Впервые за несколько недель моя походка была уверенной и сдержанной, когда я шла к шкафчику Кэлли, который находился рядом с моим. Я с трудом справлялась со своей уверенностью в себе в школе — смею сказать, даже чувствовала себя потерянной после моего очень публичного разрыва, когда у меня больше не было Кейда, который вместе со мной правил коридорами Святой Виктории.
Но королева не нуждалась в чьей–либо помощи, чтобы править. Святая Виктория, со всеми ее призраками и страданиями, всегда была моим владением. Моей игровой площадкой.
Я на мгновение оступилась и забыла, кто я такая, и пришло время напомнить об этом тем, кто имел наглость забыть.
А именно Кэлли Маковски.
Я собиралась показать этой сучке, что со мной больше никогда нельзя шутить.
Ровно в 9:13 на мой сотовый пришло текстовое сообщение от Дарлы.
Дорогая: Все распечатано. Она уже здесь?
Я усмехнулась и подняла взгляд от экрана, оглядывая заполненный коридор передо мной. Вокруг толпились ученики, а учителя шли в свои классы. Я заметила знакомые лица нескольких Инициаторов. Никто не смотрел на них дольше, чем нужно. Просто мимолетный взгляд, признающий взаимное нарушение. Мы поклялись в верности, покончив с мыслью о том, чтобы, когда–нибудь вслух рассказать о разврате той ночи.
Элли: Еще нет. Я жду ее. Я напишу тебе, когда она будет здесь.
Дорогая: Окей. Я скоро присоединюсь к тебе.
Я игнорировала необходимость искать Кейда, отбрасывая ее, как мертвые ветви, прикрывающие мое сердце хрупкими нитями. Расстояние обостряет желание, и, хотя я могла прожить и без своего Princepin, я задавалась вопросом, смогу ли я жить той жизнью, о которой всегда мечтала, теперь, когда он больше не занимает трон рядом со мной.
Действительно ли это жизнь, если ты чувствуешь себя полуживой?
От этих кружащихся мыслей меня спасло появление врага общества номер один с ухмыляющимся Бо рядом с ней. Ее светлая стрижка пикси была уложена волнами, на ней была форма болельщицы, а на Бо — его домашняя хоккейная майка. Они старались идти так, будто школа принадлежит им.
Так же, как когда–то мы с Кейдом.
Меня это почти рассмешило.
Теперь, когда я прочитала дневник Кэлли, я знала правду.
Она не только была одержима Кейдом, но и хотела иметь тот образ, который мы создали. Она так отчаянно пыталась создать его с Бо, но в итоге получилось, как в том меме: ожидания против реальности.
Никто не мог повторить нас.
Элли: Она здесь.
Кэлли быстро заметила меня и бросилась ко мне. До этого момента я не понимала, насколько фальшивой была ее улыбка. Пока я не прочитала ее уродливые мысли и не увидела ее сквозь маску.
— Элла! — Ее руки обхватили меня, лицо практически уткнулось мне в грудь из–за разницы в росте. — Как ты?
— Учитывая тот факт, что ты даже не потрудилась проверить меня после Ночи посвящения? Отлично.
Я понизила голос, когда говорила, но сохранила его достаточно высоким, чтобы Бо тоже услышал.