Когда я впервые встретила его за переулком Макгрегора, он разрушил все мои представления о том, что он страшный наркоторговец. Он почтительно склонил голову, говорил мягко, протягивая мне траву, спросил, как прошел день, а затем проследил, чтобы я осторожно перешла улицу и вернулась в «Хижину Марни», где меня ждали друзья.
Все это время я думала о том, как прекрасны его глаза, как чисто он пахнет — бельем и дождем — и как он держит свой взгляд выше моей шеи. Все в нем кричало о хорошем, в отличие от той жестокой картины, которую все рисовали в моей голове.
У всех хороших мальчиков есть плохая сторона, и я готова была поспорить, что Кейд будет моим любимчиком.
Ровно в шесть часов вечера я покинула наш маленький круг. Кэлли бросила на меня одобрительный взгляд, а Дарла нервно грызла ногти.
Выйдя из спортзала, я написала Кейду сообщение, что жду его.
Теплый сентябрьский ветерок встретил мои босые ноги как приятный бальзам. Золото плавилось в синеву, когда на город опустились сумерки. Школа Святой Виктории располагалась на вершине небольшого холма, окруженная рядами красивых высоких деревьев и подстриженных живых изгородей. В воздухе витал сильный цветочный аромат садов во внутреннем дворе. Я стояла у школьных ворот, пиная камешки, волнуясь и предвкушая встречу с ним, когда мой телефон зажужжал от ответа.
Парень, который не смеется над моими шутками: Я сижу на скамейке под деревом. Перед школой.
Мой пульс участился, пока я мчалась к месту назначения.
Кейд сидел в мужском кресле, раскинув руки, как крылья, вдоль спинки скамьи. Издалека он казался невозмутимым принцем, восседающим на своем деревянном троне. А не шестнадцатилетний юноша с загадочным притяжением и прищуренными глазами, говорящий историю, слишком сложную для понимания других.
Он не заметил, как я подошла.
Он никогда не замечал.
Лицо Кейда было отклонено в сторону, когда я напугала его, оказавшись по другую сторону скамейки.
— Привет, — прощебетала я, присаживаясь рядом с ним. — Как дела?
Он вздрогнул, пробормотав проклятие себе под нос. Изгиб моего рта боролся с улыбкой безумца. Мне нравилось, что я вызвала у него такую реакцию.
— Хорошо. — Он прочистил горло, бросив на меня косой взгляд. — А у тебя?
Я скрестила ноги и уставилась на него, хлопая ресницами.
— У меня все отлично, раз ты здесь.
Тот же горячий взгляд, когда он наблюдал за мной с балкона, вернулся, и он выгнул бровь на мой флирт. Не то чтобы осуждающе. Скорее, он не мог поверить мне... и моему интересу к нему.
Взгляд Кейда упал на мои голые ноги и медленно прошелся по ногам, пока не добрался до юбки. Он задержал взгляд чуть дольше, чем нужно, словно желая задрать подол повыше и заглянуть под него. Облизав нижнюю губу, он спросил.
— Ты что, так и слоняешься без дела в своем костюме болельщицы?
— Униформе, — поправила я, подняв бровь, несмотря на румянец, появившийся на моем лице от его откровенного взгляда. — И нет, к твоему сведению. Я прервала тренировку, чтобы увидеть тебя, гангстер.
Язык его тела изменился при этом слове, его грудь выгнулась, а спина выпрямилась почти гордо. Ему нравилось, что я его дразню.
Его взгляд поднялся к моему, пригвоздив меня к месту синевой, которая так напоминает небо перед грозой. В воздухе витало напряжение, которое заставляло сглатывать и кусать губы в предвкушении.
Я прикусила свои, но Кейд оторвался от них, неровно вдыхая, когда он расчесывал пальцами свои спутанные пряди. Они были цвета моего любимого темного шоколада, длинные на макушке и коротко подстриженные по бокам. Мои пальцы чесались от желания пробежаться по ним, пока мы...
— Вот, держи.
Кейд залез в свою джинсовую куртку и достал пакетик с марихуаной. Его голос был более низким, когда он говорил, давая мне понять, что он тоже это чувствует и не полностью защищен от моих чар.
— Сколько стоит? — Я уже знала, но у него был успокаивающий, хрипловатый голос, и я просто хотела и дальше его слышать.
— Для тебя? Это бесплатно.
Мое сердцебиение ускорилось. Я заставила себя вести себя спокойно.
— О, — промурлыкала я, выхватывая лакомство из его протянутой руки. Наши пальцы соприкоснулись, и я готова поклясться, что почувствовала электрический разряд. Пальцы Кейда сжались в кулак, его адамово яблоко задвигалось. — Что случилось, querido (пер. милый)?
— Позволь мне перефразировать: это бесплатно, если ты пообещаешь никому не говорить, что у меня есть товар. Мне не нужно, чтобы это дошло до моего дяди и тети.
Нахмурившись, он добавил.
— Что значит querido?
— Querido — это ласковое обращение. Вот что я тебе скажу... — Я сдвинула вырез своего топа для поддержки в сторону, достаточно, чтобы обнажить бретельку бюстгальтера, куда я засунула стодолларовую купюру. Кожа на левом плече была слегка сморщена. Глаза Кейда следили за моими движениями, словно в трансе. — Вот то, что я тебе должна, и я буду держать язык за зубами. Звучит неплохо?
Он без слов взял у меня деньги, его большой палец провел по сотне... ласково.
Мне не хотелось уходить.
— Я думаю, мы встретимся на следующей неделе, и я смогу купить еще. В то же время и в том же месте. Пусть это будет еженедельно. Что скажешь, Princepin (прим.пер. в преступном сленге наследник вора в законе)?
Слишком молодой, чтобы быть Kingpin (прим.пер. в преступном сленге вор в законе), Princepin — любезно присвоенное ему уличное прозвище — отлично ему подходило. Очаровательный, немного крутой и такой неповторимый.
Кейд выглядел ошеломленным моим новым прозвищем, но сдержал улыбку, прежде чем я успела ее заметить.
Черт побери.
— Не получится. Я продаю тебе свою последнюю заначку. Я больше не буду торговать.
— Как так? — У него был прочный авторитет в Саут–Сайде.
— Мне это больше не нужно.
Теперь, когда он жил с Ремингтонами, он намекал на это. Кейд выглядел неловко, когда делился со мной чем–то лишним. Вполне справедливо, он не знал меня так хорошо. И все же. — Дядя Вэнс попросил меня присоединиться к хоккейной команде, поэтому я не могу постоянно находиться рядом с этими вещами.
Многие ученики школы имели отвратительную привычку к наркотикам — особенно спортсмены — но, если в чем Святой Виктории и преуспевали, так это в умении скрывать свои секреты.
Я уважала Кейда за то, что он отошел от этой части своей жизни. Хотя я подозревала, что он и сам не особо употреблял наркотики. Я играла со своими волосами, а он смотрел, как мои черные пряди завиваются вокруг указательного пальца.
— Так ты теперь будешь Рейнджером?
Он кивнул, снова облизнув губы. Он делал это ужасно часто.
— Да, поэтому мне нужна безупречная репутация. Я был бы признателен, если бы ты держала это в секрете.
— Со мной твой секрет в безопасности, — кокетливо улыбнулась я, наклонив голову. —Я буду болеть за тебя на твоих играх, Кейд.
Впервые я произнесла его имя вслух. Оно легко слетело с моего языка, с терпким и сладковатым привкусом. Кейд Ремингтон. Приятный на вкус, как и вино.
Кейд смотрел на меня так, как смотрят большинство людей, когда пытаются понять что–то, выходящее за рамки их понимания. Как на загадку.
— Ты раньше играл в хоккей или...
— Мм. Я перестал около двух лет назад. — Порыв ветра взъерошил его пряди и плотнее прижал джинсовую куртку к туловищу. До меня долетел его запах — свежий, земляной и что–то такое особенное. — Я должен был учиться в школе Нортвинд, как Джош, но у них нет хоккейной команды. Мой дядя хотел, чтобы я продолжил играть, поэтому он записал меня сюда.
Я крепко обниму Вэнса Ремингтона, когда увижу его в следующий раз.
— Не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты играешь. Значит ли это, что я твой первый друг здесь?
Он немного неловко рассмеялся, прочищая горло. Мне показалось, что я уловила розовый оттенок на его скулах, но солнце красиво светило, и этот момент был освещен розовым золотом.