— Конечно, если это можно так назвать. — Он бросил на меня любопытный взгляд. —Ты хочешь дружить со мной?
— Да. А что в этом плохого? — Я говорила немного слишком резко.
Может быть, мой интерес к нему был слишком сильным? Мама говорила, что иногда я бываю слишком страстной, слишком прямолинейной. Возможно, моя энергия отпугивает его.
— Да так, ничего. — Неужели он мне не верил? Я хотела узнать его получше. Кейд достал из кармана сигарету и зажигалку. — Ты не против?
Сигареты? Да. Травка? Нет. Раньше я старалась не курить, но я не могла сказать ему об этом. Тем более, что я пыталась быть на его стороне.
Я покачала головой, а затем зачарованно наблюдала, как он проводит сигаретой по губам, а затем крепко зажимает ее во рту. Он наклонил голову, закрыл рот рукой, чтобы защититься от ветра, и ловко щелкнул зажигалкой. Загорелось маленькое пламя, и его взгляд столкнулся с моим со жгучей силой, пока он прикуривал.
Почему меня это так возбудило? В том, как он все делал, была элегантность. Когда я думала об этом плохом мальчике, мне на ум приходил молодой, темноволосый, современный Джеймс Дин.
Кейд сделал затяжку, его щеки впали, и все, о чем я могла думать, это его угловатая линия челюсти и то, как красиво он выглядит на фоне высоких деревьев и заката позади него, рисуя прекрасное полотно, почти неземное.
Обжигающий жар пробежал по моим нервным окончаниям. Задыхаясь, совершенно потеряв дар речи, я была захвачена чем–то гораздо большим, чем просто интерес, шептала Вселенная. Влюбленность в самом лучшем ее проявлении, сотканная из обещаний чего–то, что я еще не могла осознать. Это подстегнуло мои мысли, породив бурю, которую я была готова преодолеть.
Неосознанно я наклонилась вперед, чувствуя притяжение той же силы — той, что приковала меня к месту на балконе. Этот парень, в нем было что–то такое, что притягивало меня к себе. Желание узнать его получше, узнать, чем он занимается, владело мной с тех пор, как мы пересеклись.
Может быть, он тоже это чувствует?
Кейд выпустил дым, прислонившись к скамейке. Я повернула свое тело в его сторону, сидя так, чтобы правая нога была поджата под левое бедро. Это заставило мою юбку приподняться. Он ничего не упустил.
— Ну что, друзья? — Я наклонилась, моя рука играла на колене барабанную дробь.
Он сделал еще одну затяжку. Я заставила его нервничать?
— Мм.
— Друзья знают кое–что друг о друге. Какой твой любимый цвет? Мой — синий.
Вообще–то оранжевый, но одержимость его голубыми глазами, возможно, изменила мой выбор. Это был еще один способ пофлиртовать с ним.
— У меня его нет. — Небольшая ухмылка на его полных губах была признаком того, что ему нравилось наше подшучивание.
— У каждого есть любимый цвет.
— Черный.
— Это оттенок.
— Тогда и синий тоже. — Он пристально посмотрел на меня, ожидая, что я пойму.
Я усмехнулась. Если уж на то пошло, мои глаза тоже были голубыми.
— Смотри–ка, мы уже договорились. Скоро мы станем лучшими друзьями. Скажи мне, какое у тебя второе имя? У тебя оно есть? Мое — Ксимена.
— Киллиан, — прохрипел Кейд, затянувшись дымом и глядя на меня прикрытыми глазами.
Меня даже это завело.
Похоже, он тоже не возражал против того, чтобы я болтала с ним без умолку. Он выглядел немногословным парнем, но я подозревала, что это изменится, когда он откроется.
— Кейд Киллиан Ремингтон. Мне нравится, как это звучит. — Я хмыкнула. — Как получилось, что я никогда не видела тебя раньше?
Моя семья дружит с Ремингтонами с тех пор, как мы с Джошем были в пеленках.
Возможно, я вступала на опасную территорию, но мне было все равно. Я хотела узнать о нем больше.
Джош и Кейд, несмотря на схожий цвет кожи, не могли быть более противоположными. Красивые глаза Кейда были голубыми, в отличие от землисто–карих глаз его кузена. Рост Кейда был меньше шести футов, но все равно высоким для шестнадцатилетнего подростка, как и у Джоша. Но в отличие от своего двоюродного брата, который был похож на футболиста, Кейд был гораздо стройнее. По тому, как он ужинал четыре недели назад, можно было подумать, что он когда–то недоедал.
В школе Нортвинд Джошуа Ремингтон был золотым мальчиком. Клоун, играющий в футбол, который смешил других. С ним было легко разговаривать. Он ладил со всеми.
Он не был похож на Кейда.
И, возможно, именно поэтому меня тянуло к нему, как пчел к меду. Я всегда питала слабость к сломленным. Плохие мальчики. Тех, кого нельзя было приручить, как бы ты ни старалась.
Но я не хотела приручать ни одного плохого мальчика.
Особенно не его.
Мне нравилось дурачиться с плохими мальчиками. Они не боялись показать мне, как хорошо провести время, они не боялись потрогать меня, если я вежливо попрошу. Или прикоснуться ко мне там, куда обычно не светит солнце.
Там, где не светит солнце, и там, где при правильном прикосновении можно увидеть звезды.
Мне нравилось, что они вносили изюминку в мою скучную жизнь. Они отличались от той привилегированной жизни, в которой мне приходилось угождать родителям на каждом модном вечере.
— До недавнего времени я жил со своим дядей по отцовской линии и его дочерью Оливией. Ремингтоны взяли нас к себе почти три месяца назад. Дядя Вэнс был родным братом моей мамы.
— О. — Я попыталась соединить точки.
Кейд молча курил, и я ждала, пока он расскажет подробнее.
— Да, — сказал он. — Но моя мама сбежала, чтобы быть с моим отцом. Мои бабушка и дедушка отреклись от нее. Я родился Брауном. Моя мама не хотела навлечь на себя гнев бабушки и дедушки, поэтому наши семьи держались подальше друг от друга.
Мое сердце немного разбилось. Семья была так важна. Я никогда не могла представить, что буду с кем–то, кого не примут мои родители, хотя это была моя жизнь. Принятие от тех, кого ты любишь, было так ценно.
— Мне жаль это слышать, но спасибо, что доверился мне.
Он рассеянно кивнул.
В моей голове крутилось множество вопросов, и я заполнила большинство пробелов. Если Кейд и Оливия сейчас живут с Ремингтонами... значит, биологические родители Кейда умерли? Что случилось с братом отца Кейда, отцом Оливии, с которым он жил до недавнего времени? Неужели он тоже умер, ведь Оливия тоже жила с Ремингтонами? Джошуа и Кейд были кузенами, и Кейд и Оливия тоже были кузенами. А не братьями и сестрами, как их представили нам за ужином. Почему Джулия и Вэнс вдруг приняли Кейда и Оливию?
— Можно спросить, где твои родители?
Молчание затянулось, но я поняла суть того, что он не сказал. Я вздрогнула еще до того, как он произнес эти слова.
— Они умерли, когда мне было четырнадцать.
Прежде чем я смогла сдержать себя, я протянула руку и положила ладонь на его левое бедро.
— Мне так жаль, Кейд.
Его глаза проследили от моей руки до моего лица, и когда он увидел мое искреннее раскаяние, он снова расслабился.
— Спасибо.
Я понимала, что у Кейда были раны и шрамы, невидимые невооруженным глазом, как и у многих из нас. Он был одиноким волком по своей натуре из–за того, как с ним сложилась жизнь. Под его жесткой внешностью скрывался слой мягкости и застенчивости, и, возможно, именно это я находила в нем таким привлекательным. Наше пламя только что разгорелось, и эти вновь обретенные отношения будут медленно разгораться, чем я буду наслаждаться.
— Что ж, я рада знать, что буду видеть тебя чаще. — Я вернула нас на более безопасную территорию. — Я думаю, тебе здесь понравится.
— Мне тоже так кажется. — Как ветер, эти слова ласкали меня нежностью и были похожи на признание. Как будто Кейд тоже это понял.
— Мне пора возвращаться на тренировку. Они будут гадать, куда я пропала.
Он снова кивнул, разочарованный, но это только усилило мое ликование.
Но улыбки все равно не было.
Я поняла, что когда хочешь чего–то в жизни, нужно прямо попросить об этом. Нет смысла ходить вокруг да около. Для большинства людей нужно, чтобы им все объяснили на элементарном уровне.