Сотрудник отдела кадров объекта ╧ 9 на автомашине довез меня до Управления объекта ╧ 1, начальником которого в это время был И.А. Панов, главным геологом - Г.В.Горшков, главным инженером - В.И.Попов. Из краткого разговора с Г.В. Горшковым я узнал, что меня направляют работать на шахту ╧ 279 в должности инженера - геолога.
В трехкомнатной квартире общежития, куда меня поселили, жили И.Л. Овчаренко, работавший в ОТК шахты ╧ 1, и Е.И. Карасев - инженер отдела буровых работ. В этом общежитии жили также мои сокурсники: Е. А. Кондауров, Н.В. Глухоедов, Н.М.Бородин, В.М.Митрофанов, М.В. Дмитриев, Е.Н..Долотцев, а также ребята, с которыми я общался в Ауэ при их приезде на соревнования по волейболу, футболу, настольному теннису - И.В.Вяткин, Г.Ф. Шумков, В.Н. Рождествнский, Б.П. Худяков, В.Н Вязовой, И. Л. Лукьянчиков, В.Е.Кнапп и др.
Wer wird bezahlen?
От Г.А. Каргополова я узнал, что шахта ╧ 279 находится в горной местности, на границе с Чехословакией и туда каждый день вместе с немецкими горняками придется добираться на служебном автобусе.
Он также сообщил, что в ближайшее время шахту планируется закрыть и для этого уже готовятся соответствующие обоснования, в том числе разрешение на отработку жил в охранном целике ее ствола.
Зимой автобус с трудом поднимался на крутые склоны и нам иногда приходилось его толкать вверх, глотая едкий запах выхлопных газов. Как правило, его подталкивали в основном советские сотрудники, а немецкие в это время доставали из портфелей бутерброды и, как говорится, уплетали их с треском за ушами... Кто-то из нас призывал немцев к совести, но они с ухмылкой спрашивали : - Wer wird bezahlen? ("Кто будет платить?").
Однажды один горный мастер ( штайгер) спросил: "Почему я не беру в шахту "frühstück" (завтрак) ?" . Я ответил, что перед уходом на работу я завтракаю, а после возвращения - обедаю. Он улыбнулся и сказал : " Wie das Pferd " ( "Как лошадь..."). Я знал, что на это ответить, но не хотел его обидеть.
Граница без замка
В этом месте граница между ГДР и Чехословакией проходила в нескольких метрах от территории шахты. Иногда во время игры в волейбол мяч от наших ребят залетал на чешскую сторону, а пограничники его быстро возвращали нашим игрокам.
В праздничные дни меня, как правило, отправляли на шахту дежурить. Однажды ночью, сидя в мягком кресле в дремотном состоянии , услышал звуки автоматной очереди и немедленно сообщил об этом по телефону дежурному по объекту. Вскоре на машине с собакой приехали немецкие полицейские, прошли вокруг огороженной колючей проволокой территорию шахты, но ничего подозрительного не нашли, а стрелять, по их словам, могли чешские пограничники.
Были случаи, когда мы приезжали на работу и нам дежурный немецкий полицейский клал на стол большую пачку листовок, которые он утром собрал на территории шахты. В них были фотографии наших соотечественников, перебежавших в ФРГ и рассказывающих о "райской" жизни в этой стране.
Первая на первом ...
После нескольких месяцев работы на этом небольшом руднике меня направили трудиться на шахту ╧1 ( "Фришглюк") , которая была одной из крупных на первом объекте. Как известно, американцы вывели свои войска из этого района в июле 1945 г, а советские, согласно договору, вошли в него и уже в сентябре была создана геологоразведочная партия с адресом : "Полевая почта ╧ 27304", на который нам писали из Союза письма родители и знакомые.
Шахта находилась недалеко от общежития и все ее постройки и терриконы были хорошо видны из окна нашей квартиры. Начальником шахты в это время работал А.А. Мягков, старшим геологом Ю.Ф. Широков. Вместе с нашими специалистами ( геологами, геофизиками, контролерами ОТК) здесь работали также и немецкие геологи; некоторые из них учились заочно во Фрайбергской горной академии и понимали русский язык.
Я до сих пор вспоминаю одного из них - Хайнца Шлыка, который до войны был "летающим лыжником" и помнил фамилии советских спортсменов, с которыми ему приходилось соревноваться по прыжкам с трамплинов, а во время войны - летал на бомбардировщике и сбрасывал бомбы на Смоленск.
Вам руда, а нам - деньги !
В период моей работы в А.О."Висмут" на рудниках трудились только наемные немецкие рабочие. Большинство из них в погоне за большой зарплатой предпочитали трудиться даже в забоях, где радиоактивность достигала очень высоких уровней. В этих местах у меня, как правило, начинала болеть голова и, казалось, что её пронизывают тонкие серебряные нити. Такое ощущение, вероятно, было связано не только с радиацией , но и с моим психологическим настроем при виде похожих на уголь урановых руд.
В таких блоках шахтеры, отработав два часа, спускалась по восстающим в штрек, курили и ели бутерброды, запивая из термосов кофейной водой, а им на смену поднимались "отдохнувшие" их товарищи и продолжали также два часа "пиковать" богатую ураном руду.
Кто-то из наших геологов рассказывал, что до моего прихода на шахту из одной жилы был вырублен большой штуф урановой смолки и отправлен на ВДНХ в павильон "Геология".
Оплата за добытую в блоках руду производилась после ее доставки в железных ящиках на поверхность и оценки качества и количества нашими специалистами. По их запискам, которые немцы называли "zettel ", горняки в этот же день в кассе получали немецкие марки.
Радиоактивную руду, как правило, низкого качества в ОТК приносили также рабочие, не имеющих прямого отношения к работам в рудных забоях., Они выносили ее в карманах одежды , пробных мешочках и даже в грязных рукавицах. При этом приемщики из ОТК не спрашивали, где они взяли этот радиоактивный мусор. Были случаи , когда сотрудники горного надзора в охранных целиках стволов шахт обнаруживали узкие щели - следы "первобытных" способов добычи радиоактивной руды.
Шахтерская горькая доля...
Однажды я возвращался из шахты по штольне, которая на небольшой глубине проходила под нашим домом, пол в квартирах от грохота работающих механизмов постоянно дрожал.
В нескольких метрах от меня из штрека в штольню вышел человек с рельсом на плече и направился к ее выходу. Услышав за спиной грохот электровоза, я прижался к стенке выработки. Когда состав из нагруженных породой вагонеток с грохотом промчался мимо меня, я не увидел на последней красного сигнального огня... Но не успел я сойти на рельсы, как услышал стук колес и еще плотнее прижался к холодной стенке штольни . Через несколько секунд мимо меня прокатилась с красным фонарем тяжелая вагонетка. Я начал громко кричать, стучать по трубам молотком, рассчитывая, что идущий по рельсам рабочий услышит и сойдет с них в безопасное место...