Кровавые слёзы видны.
И вовсе не слёзы,
А просто подтаявший снег.
Уходят морозы,
Вину оставляя – на всех.
* * *
Неотвратимость перемен –
Основа постоянства.
Не музыкальный, но момент
Звучит, как боль пространства.
А в нём всю жизнь – сквозь «да» и «нет»,
Меняя «здесь» на «где-то», –
То мой вопрос, то твой ответ,
В котором нет ответа.
* * *
Необходима передышка.
Нестройной песни гаснет эхо.
И жизнь, внезапная, как вспышка,
Уходит в тень полууспеха.
И не длиннее телеграммы
Полуотчетливая фраза.
И вдруг: «А что б сказала мама?»
И всё яснеет. Но не сразу.
* * *
От жаркого лета к холодной зиме –
Словно от смеха до слёз.
И сердце трепещет в слепой кутерьме,
Где каждый ответ – вопрос.
Где каждая мысль – о добре или зле,
Что было и будет вновь…
И мы выживаем на этой земле,
Эхом врастая в любовь.
* * *
Он почувствовал интуитивно –
Всё, что было, заходит в тупик.
Как расстроенное пианино,
Стал фальшивить недлинный язык.
Он почувствовал – время, как птица, –
Пролетает и тает вдали.
Он надеялся с этим смириться.
И заплакал. Но слёзы не шли.
В ремя предпоследних новостей
* * *
Время предпоследних новостей
Увлекает, но увлечь не может.
От его просроченных страстей –
Только сыпь, а не мороз по коже.
Невзначай, и, всё же, напоказ
Кто-то промаячил на пороге.
Истекает времени запас.
Длятся предпоследние итоги…
* * *
В партитуре радости – семь нот.
Но не только. Там – любовь и смех,
Поцелуев сладкое вино
И успеха мимолётный грех.
В партитуре жизни – тоже семь
Нот, и тоже есть любовь и смех…
Но ещё – ловушки из проблем.
Впрочем, не всегда, и не для всех.
* * *
И кажется, что замок на песке хранится вечно.
Ведь он построен у меня в душе.
Вот время – в самом деле, быстротечно –
Не разберёшь – «ещё» или «уже»…
А у меня в душе, я знаю точно,
Ещё маячат детские мечты.
О, Боже, как всё призрачно, непрочно.
И как прекрасно, если рядом – ты.
* * *
Грязь на улицах – предвестница весны,
Хоть февраль ещё зовётся «лютый».
Но уже сквозь грязь почти видны
Солнечно-небесные салюты.
Грязь на улицах – Европа, извини.
Дело и в душе, да и во власти…
Заблудились, видимо, они,
Наши дни безоблачного счастья.
* * *
Даже вопреки дурной погоде,
Даже, начиная всё с нуля,
Уходя, она опять приходит,
Наплевав на минные поля.
Взрыв негодованья, взрыв отчаянья –
Наугад, сквозь тьму и яркий свет,
Время замерзанья, время таянья –
Возвращается любовь: «Привет!»
* * *
Очарование пейзажа городского,
В котором строго, как из буквы слово,
Взрастает улица из азбуки домов,
В котором музыка – дороже слов.
Здесь легче подарить, чем получать подарки,
Поскольку жизнь, похожая на супермаркет,
Скорей расчётлива, чем жертвенно добра.
И, всё ж, пейзаж. И – музыка с утра…
* * *
Новости вчерашнего дня,
Моя вчерашняя лень –
Им дела нет до меня,
Ведь я – сегодняшний день.
Что мне Москва и Рим,
Дальний и Ближний Восток –
По проводам моим
Пульсирует кровь, а не ток.
И, кровью обожжена,
Вибрирует у виска
Струна или же страна,
Сладка и как дым горька.
* * *
Нас учили, учили, ещё раз учили…
И конспекты тех лекций ещё не истлели.
Только знания старые нынче не в силе,
И беспомощны, как импотенты в постели.
Нас учили, учили, ещё раз учили…
Где ты, призрак бродячий знакомого «изма»?
Отряхаю конспекты, как память, от пыли
И прилежно ищу хоть бы тень оптимизма.
* * *
«И это всё, что я возьму с собой
В край целований молчаливых»
М.Цветаева
Край молчаливых целований –
Не новостной.
Там – всё на грани иль за гранью…
Но, Боже мой,
Как молчаливы эти двое
В пылу страстей.
Им хорошо вдвоём с любовью,
Без новостей.
* * *
Свобода – это слово или Шустер?
А правда – для себя или для всех?
Действительно, у знаний – привкус грусти,
И мнится поражением успех.
Куда ни глянь – дыра или прореха,
Но слово молвит каждый – о своём.
А Шустер – не свобода, только эхо,
В котором слышен отдалённый гром.
* * *
Как живётся? – В контексте событий.
И, наверно, в контексте тревог,
Наслаждаясь луною в зените,
Как мерцаньем чарующих строк.
Как живётся? – С мечтой о Карраре,
Невзирая на то, что труха, –
Повсеместно, не только в амбаре.
И лишь шаг – от любви до греха…
Но, взрывая нелепые будни,
Прорываясь сквозь дни и века,
И сквозь слёзы – любовь неподсудна,
И, как стих, иногда высока.
* * *
Кому-то верит донна Анна.
Не год – который век подряд
Клубится память неустанно,
Мосты над временем горят.
Пренебрежительной ухмылкой
Опять оскален чей-то рот.
И вечность, как любовник пылкий,
Не отдаёт, а вновь берёт.
* * *
За всё приходится платить –
Судьбой, монетой, кровью…
Вопрос «Как быть или не быть?» –
Всегда у изголовья.
Не отрекаясь от грехов,
Любви, ошибок, боли,
На «Будь готов!» – «Всегда готов!»
Твержу, как раньше, в школе.
* * *
Всё хорошо, но, всё-таки, не так.
Не виноват, но чувствую вину.
Гуляет вдоль судьбы сквозняк,
Судьбу объединяя и страну.
Не в темноту и не в небесный свет
Уходят мысли, обретя покой…
Так роща, отгуляв, оставит след,
Спустя века став нефтяной рекой.
* * *
Пугает пустота пространства и души,
Нахмуренность и взгляда, и поступка.
Почти над головой проносятся стрижи,
Сигнал давая, что мгновенье хрупко.
Взлетая снова над пророчеством своим,
Грозу не приближая, а лишь чуя,
Они глотают в крике вместе с нами дым
Отечества, как горечь поцелуя.
И не страшась совсем пространственной тоски,
Жрецы небес взирают отстранённо,
Как просто, от вражды и склоки далеки,
Растут не люди – тополя и клёны…