Некогда, под господством всевластных азиатских монархов из монгольской династии Юань, гольды входили в состав Государства Неба, становясь его северной стражей и воюя с наступающими тунгусами. Позже, во время великих переворотов и внутренних перемен в государстве Чингис-Хана и Тамерлана, гольды попали под власти корейцев, тунгусов и японцев, пока, наконец, вместе с занятием через Россию Дальнего Востока до берегов Тихого океана и до корейско-маньчжурской границы, стали они гражданами России.
Они добросовестно платили всяческие подати в виде меха, терпели страшную эксплуатацию российских купцов и быстро вымирали, отравленные алкоголем, этой установленной пионерами Сибири «монетой». Они не знали точно, к какому принадлежали государству, так как, платя казначейские подати Российскому Государству, каждые несколько лет были они регулярно посещаемы пробирающимися сюда с моря китайскими чиновниками, которым также без протеста отдавали подати в Пекинскую казну соболями, куницами и белками. В 1903 году здесь даже произошел трагикомический случай, когда какой-то предприимчивый негодяй, добравшись до гольдов, начал собирать подати в пользу английской казны, исключительно соболиными шкурками. К счастью гольдов предприимчивый «англичанин» наткнулся на российского чиновника, который отобрал у него соболей, а его арестовал. Соболя эти влились в выручку… чиновника, который, похоже, поделился с «англичанином», после чего его освободил.
Эти замечательные охотники; неутомимые, меткие стрелки; отважные, ходящие в одиночку на тигра и медведя, пробегают летом и зимой всю тайгу от Амура до Бикина, и даже до реки Иман; дальше на юг, однако, не продвигаются, потому что когда-то, в тринадцатом веке, китайский император издал указ, запрещающий «северным варварам» приближаться к корейской границе и к Земле Манчу, в опасении, что они присоединятся к воинственным маньчжурам и вместе с ними ударят по коренным китайцам и по населению Чингизидов — Монголии.
Моя встреча с гольдами произошла в лесах, расположенных на север от Бикина, во время моего путешествия к Заливу Императора, откуда Царское Правительство намеревалось провести канал, чтобы связать Амур с морем, предполагая более короткую дорогу, чем через устье этой громадной реки.
Так ехал я с двумя помощниками и с тремя проводниками через леса, часто увязая в заболоченных горных оврагах.
Однажды вечером, в момент, когда мы собирались остановиться на ночлег, заметили на невысокой горе отсвет от костра, бросающего кровавые блики на верхние ветки грабов и дубов.
— Там, наверное, гольды! — воскликнул один из проводников.
Мы двинулись в сторону костра. Вскоре поднялись на обширную лесную поляну, где около костра сидели около двадцати мужчин, одетых в широкие кожаные куртки и штаны, с кожаными головными уборами на головах. Они сидели в молчании, куря трубки и направив неподвижный взгляд на огонь.
Несколькими шагами дальше, под деревом, стоял высокий туземец в поношенной одежде, украшенной яркими лоскутьями и лентами, в высоком колпаке из березовой коры. Он постоянно сгибался до самой земли и выпрямлялся, держась за длинный кожаный ремень, конец которого исчезал во мраке, среди ветвей старого, раскидистого дерева. Я начал всматриваться в неясные контуры ветвей и, внезапно заметил, что высокий человек в колпаке… вешает другого человека. Черная фигура висельника медленно ползла вверх, к широко раскинувшимся ветвям, колыхаясь из стороны в сторону.
Первым моим желанием было спасти несчастного, но один из моих проводников, давно живущий в Амурском Округе, улыбнулся и произнес:
— Прошу Вас не принимать так близко к сердцу этот кажущийся ужас! Так гольды подвешивают своих покойников. Это является формой погребения.