В портфеле оказались какие-то бумаги, чертежи и планы, три стопки русских золотых, рублей на триста, и кожаный мешочек, наполненный, по-видимому, каким-то порошком, необыкновенно тяжелым для всякого порошка, который знал Петька.
Петька развязал мешочек.
— Дядя Семен, гляди-ка!
Семен, уже оставивший свою удивительную трубку и занимавшийся подсчетом золотых, поднял голову, продолжая высчитывать:
— Два по десяти рублей, да еще два по десяти, да три по пятнадцати…
Он умолк, уставившись в одну точку.
— Петька, сколько это?
И вдруг его взгляд упал на мешочек, который показывал ему Петька.
Он вытянул шею и спросил:
— Что это?
Мешочек до верху был полон желтоватым порошком в роде мелких медных опилок…
Семен протянул руку и схватил Петькину руку около кисти.
— Петька!
Глаза его так и впились в содержимое мешочка. Он тряхнул Петьку за руку.
— Петька! да ведь это золото!
Мешочек был действительно с золотым песком.
XIII
На другой день Семен сказал Петьке:
— Петька, золото-золотом, а я того все-таки так не оставлю.
И, затянувшись из коротенькой трубочки, он пустил в лицо Петьки целую волну дыма…
— Ты не старовер?..
— Нет, — сказал Петька.
Семен опять затянулся и выпустил также дым уже одновременно и через рот, и через ноздри тремя синими клубившимися на концах струями. Синие струи словно разбивались о воздух.
— Я того не оставлю… Нет, шалишь, это дудки… А то еще подумает, дескать, получили золото и довольны, не погонятся…
Он пыхнул еще раз.
— Я его найду… И знаешь, что я тебе скажу… Он кивнул Петьке пальцем, согнув палец крючочком…
— Ты пойди-ка сюда.
Но Петька сидел с ним рядом. Ему некуда больше было подвинуться.
— Что вы?… — спросил он.
— Я то?… я, брат, знаю, что… Вот ты говоришь, он цирюльник.
— Конечно. Видели бритвы?..
— А песок?
— Какой песок?
— А золотой… Э-э!..
Он значительно поднял вверх указательный палец и потом приставил его к кончику носа.
— Чуешь?..
Петька молчал.
— Понимаешь, чем тут пахнет?
И, отняв палец от носа, он приставил его ко лбу, но и от лба отнял сейчас же.
Он только едва коснулся им лба.
— О, это, брат, штука!.. Это значит, мы его разыщем. Да и еще кое-кого вместе с ним… Я тут слышал про одно место. Манзы золото моют… Около одной речки. Он, видно, там был, да туда, видно, и пошел.
Он сунул в рот полупотухшую трубку и стал ее раскуривать, пыхтя и отдувая щеки.
А когда раскурил, затянулся, выпустил дым опять через нос и губы и сделал перед собой круглый жест рукой.
— Тут ведь сколько угодно золота… Только ковырни…
— А вы знаете, как пройти?..
— На ихнюю заимку-то?..
— Да, где эти манзы.
Лицо у Семена омрачилось.
— Говорят, оно заколдовано, это место. Один здешний шаман заколдовал… Да это все враки.
Семен стал еще мрачнее.
Мигнув на Петьку глазами, он спросил:
— А ты как думаешь?
— Конечно, враки…
— Я, видишь, ходил раза два… Да думаю, мало ли что… Заколдовано, не заколдовано, а как придешь один, а их там десятеро… А теперь нас все равно что шестеро…
Он выразительно поглядел на Петьку.
— Чуешь?
И, подогнув на левой руке указательный палец под большой, произнес, шевельнув усами:
— Во-первых то у меня был один патрон в ружье, а теперь пять патронов… Значит, пять?.. Так, теперь дальше…
И при этом он указательным пальцем правой руки надавил на следующий за указательным на левой и пригнул его к ладони.
— Второе — ты… Выходит шесть. Да еще труба… Она одна стоит трех. Значит, как раз десяток… И значит, теперь можно… Да еще Ваську захватим. Васька один десять сломает. А?
— Конечно.
— Пойдем, значит?
— Найдем ли только?
— Ну вот, найдем…
— Погодите, где эта сумка?
Петька вспомнил о бумагах, заключавшихся в портфеле.
— Там были какие-то планы…
Сумка висела на стене.
Петька снял ее, раскрыл, достал портфель и из портфеля вынул бумаги…
Внимание его сразу остановил небольшой кусок бристоля с нанесенным на нем чертежом…
Петька учился три года в железнодорожном училище и умел чертить карты…
Он разобрал сразу на чертеже лесные пространства, горы и реку, извивавшуюся среди леса в узкой полосе низменности.
Надписей он, разумеется, не мог прочесть…
Надписи были японские.
Но ему бросился в глаза на правом берегу речки, в среднем её течении, неправильный четырёхугольник, закрашенный золотой краской…
— Слушайте, дядя Семен, что это речка, где промывают золото, куда течет?
— Куда течет?.. Еще в одну речку.
— А та?
— А та в море.
— А откуда она течет?
— Какая? Которая в море или маленькая?
— Маленькая.
— Маленькая… Гм… Маленькая от их. Вон туда…
И Семен махнул рукой в сторону двери.
Петька уткнулся опять носом в карту. Потом он повернул карту так, что низовья неведомой реки, изображенной на карте, приходились против двери.
— Дядя Семен!
— Ну…
— Вы хорошо знаете эту речку, где золото?..
— Ну вот, как же не знать!
— Знаете, как она течет?.. Где и как поворачивает, где есть болота, где горы?..
— Знаю порядочно.
— Ну, хорошо; станьте теперь лицом, куда она течет.
— А зачем?
— Да уж тогда узнаете…
Семен крякнул.
— Опять что-нибудь?..
Он взглянул через плечо. Петьки на разложенные перед ним бумаги.
— Нашел, что ль, что?
— Да уж вы не спорьте… Это еще лучше трубки, может, будет.
Семен встал и повернулся лицом к двери.
— Ну-ка…
Петька поставил палец на карту в месте истока реки.
— Значит, — начал он, — вы стоите сейчас лицом, куда течет речка?
— Так, — сказал Семен.
— Теперь слушайте… Речка начинается из болота?
Семен оглянулся на него.
— Ну, из болота… Знаю.
— Потом она течет прямо, потом тут такая дуга — лукой загибается?.. Так?
— Так…
Голос у Семена изменился сразу, словно ослабел.
— Потом заворачивает направо, — продолжал. Петька. — Верно?
Семен быстро повернулся к нему.
— Да ты что ж это!..
Глаза у него выкатились. Медленно поджал он губы, прижав нижнюю губу верхней, и молча смотрел, на Петьку.
Водя по карте пальцем, Петька продолжал:
— Потом идет опять прямо… потом будет с боку озеро?..
Семен шептал за ним почти беззвучно:
— Прямо… да… а потом озеро…
Петька уже не требовал от него подтверждений…
— А за озером, — почти крикнул, — сейчас на правом берегу и есть это самая заимка.
Семен согнул спину и хлопнул себя обеими руками по ногам около коленей…
— Ах ты Господи! — произнес он. — Ведь, должно, там и есть эта заимка; я так и сам думал.
Он тихо подошел к Петьке, спрятав руки за спину, и указал глазами на карту.
— Что ж это?
— Карта, — ответил Петька.
— Значит, план?
— Да, план.
— И на нем все видно?
— Все… очень хорошая карта.
— А как же это?
— Погодите, дядя Семен.
Петька что-то очень внимательно рассматривал в правом уголке карты.
— Ну-ну, — сказал Семен и отступил назад, все держа руки за спиной.
Постояв молча минуту, он подался корпусом вперед и проговорил тихо, вытягивая шею:
— Что еще нашел?
— Погодите…
— Ну-ну.
Семен опять замолчал.
Петька, наконец, поднял голову от карты.
— Тут, дядя Семен, — проговорил он вдумчиво, — я еще хорошенько не разобрал… А тут, кажется, еще показано, как пройти на эту заимку с берега. Прямо, кажется, надо по ручью. Ручей тут как раз течет в реку.
— Ну, этого я не знаю, — сказал Семен. — Туда я не заходил. Обаполо бродить бродил, а около самой заимки не был. Не знаю.