— Вот он.
— Давай сюда.
Петька подал ему патронташ…
Семен вскинул винтовку, на руку.
Легкость-то какая!
— Магазинка, — сказал Петька.
Глаза у Семена округлились и стали словно выпуклей; брови чуть-чуть поднялись.
— О? — произнес он и, повернув свой трофей сначала на одну сторону, потом на другую, остановил глаза на том месте, где, по его предположению, должен был находиться магазин.
Потом поднял глаза на Петьку.
— Магазинка?
— На пять патронов, — проговорил Петька. Семен сел на землю, положил магазинку на колени и, склонившись над ней, осторожно потянул за небольшой рычажок с боку затвора… Потом потрогал скобу и опять вскинул глаза на Петьку.
— Как же это?…
Петька чуть-чуть отодвинулся.
— Да вы глядите, дядя Семен, — сказал он, — еще неровно выстрелит…
Им пришлось порядочно-таки повозиться с винтовкой пока, наконец, они освоились с её механизмом. Семен смотрел на винтовку и качал головой.
— Чудеса, — говорил он, — прямо чудеса!.. Значит, сейчас раз-два и готово, стреляй опять.
Потом он открыл патронташ.
Патронташ оказался полон патронов.
В особом карманчике патронташа он нашел отвертку, масленку и запасной ударник, тщательно завернутый в бумажку…
— Ремень только попортил; да ничего, я сам стачаю, — сказал он Петьке и поднялся.
— Ну, пойдём…
— А сумка-то?..
— Сумку разберем дома…
Семен сделал несколько шагов и вдруг остановился.
Петька видел, как он что-то нащупывал на земле ногой…
Он тоже остановился, подойдя к Семену почти вплотную.
— Что вы, дядя Семен?
В эту минуту Семен нагнулся.
Когда он выпрямился и повернулся к Петьке, в его руке был серебряный портсигар.
Он показал его Петьке.
— Его, небось, тоже?
— Серебряный, — сказал Петька, — конечно, его, а то чей же…
Семен нажал пружину с боку портсигара. Крышка отскочила.
В портсигаре было штук двадцать папирос, очень тоненьких, из желтоватой прозрачной, так что сквозь нее хорошо был виден табак, бумаги…
— Бросьте вы их, дядя Семен…
Петька даже немного отодвинулся назад.
— Чего?
— Папиросы, говорю, бросьте… Мало ли что!.. Может, это те самые… Помните, я говорил.
— Это что в Харбине? С ядом?
— Кто ж его знает.
Семен закрыл портсигар.
— Ну, нет, брат, шалишь, — сказал он, опуская портсигар в карман…
— Курить будете? — воскликнул Петька, глядя на него во все глаза.
Семен повернулся к нему спиной и зашагал по кустам.
— Кто-нибудь за меня их покурит, — проговорил он на ходу.
XII
Семен и Петька опять сидели у себя в землянке.
Они разбирали вещи, находившиеся в сумке.
Ключа, чтобы отомкнуть замок, при сумке не оказалось.
Пришлось замок взломать.
Семен отстегнул ремни, подвел потом ладонь под крышку сумки, надавил на крышку сысподу, и замок отлетел сам собой.
— Наша баба пуговицу крепче пришьет, — сказал он при этом.
В сумке было множество отделений и, так же как в патронташе, множество больших и малых карманчиков, запиравшихся каждый ремешком с пряжкой.
В главном, самом большом отделении сумки оказалось несколько слесарных инструментов: коловорот, великолепно сработанный из стали с так называемым «универсальным» американским патроном для зажимания сверл, набор спиральных в роде буравцов сверл, маленькая в разобранном виде точилка с наждачным точильным кругом, штук пять ножовочных пилок для резки железа, отлично станок для этих пилок, стальные небольшие тиски, французский гаечный ключ, молоток, сильные стальные кусачки, несколько клещиков разной величины и фасона, отвертка и еще кое-что.
— Слесарь, что ль, он? — вопросительно заметил Семен, выложив все эти вещи на стол…
— Тащите дальше, что там еще, — сказал Петька; —вот вы увидите, что у него есть непременно бритва. Он цирюльник.
Семен продолжал разгружать сумку.
На столе один за другим появились: ящик с чертежными принадлежностями, обшитый коричневой мягкой кожей другой ящичек — аптечка, занятый пузырьками с сигнатурками, приобретенный японцем, очевидно, в каком-нибудь русском городе, судя по надписям на сигнатурках, и наконец действительно три бритвы, ножницы и несколько гребешков.
— Вот видите! — воскликнул Петька.
— Это значит, — проговорил Семен, — что, как куда придет, сейчас, дескать, вы не извольте сумлеваться, я цирюльник. Ловко!
Он открыл одну бритву, сдвинул к локтю рукав своей рубашки и, послюнявив черные, довольно длинные волосы, покрывавшие его руку от запястья до самого локтя, провел по ним бритвой.
Бритва брила отлично.
Семен вытер ее осторожно подолом рубахи и потом, поднеся к губам и повернув плашмя, дыхнул на нее.
— Стальная, — сказал он.
Петька усмехнулся.
— Известно, стальная.
— Ишь, ишь, — продолжал Семен, указывая пальцем на матовое пятнышко, появившееся на поверхности бритвы в том месте, на которое он дыхнул.
Матовое пятнышко быстро уменьшалось в размерах, будто таяло.
— Ишь, ишь…
Семен осторожно закрыл бритву и положил ее рядом с другими бритвами.
— Ну, дальше…
И опять склонился над сумкой.
Он порылся в сумке и выложил на стол коротенькую довольно толстую, приблизительно около вершка, трубку.
С обоих концов в трубку были вставлены круглые стекла.
Трубку по середине охватывало железное кольцо с прикрепленными к кольцу на железных же мочках двумя ремешками, из которых один оканчивался медной пряжкой.
Петька быстро схватил трубку.
— Что это? — спросил Семен.
Петька повертел трубку в руках, потом приставил ее к глазу.
— Я знаю! — крикнул он.
— Ну?..
— Вы даже и не поверите! Дайте-ка вашу винтовку…
— Берданку?
— Нет эту, японку…
Петька протянул к нему руку и пошевелил в воздухе пальцами, словно подгребал к себе что-то.
— Ну, давайте, давайте… Это от ней.
— Как от ней!
Не сводя широко открытых глаз от Петьки, Семен потянулся за винтовкой…
— Ведь это, — сказал он, — подзорная труба, только я не знаю, зачем тут ремешки… На!
Он подал ему винтовку.
Петька пристегнул к винтовке сверху ствола около прицела трубку, вышел на середину землянки и прицелился в окно.
Потом отнял приклад от плеча, передвинул трубку несколько дальше по стволу и опять приложился.
— Дядя Семен!
Он снова отнял винтовку от плеча и смотрел на Семена, подзывая его к себе глазами.
— Пойдите-ка сюда.
Семен подошел.
— Нате-ка.
И Петька протянул ему винтовку.
— Прицельтесь… Только глядите прямо в стекло.
Он отступил на шаг и стал позади Семена…
Семен вскинул винтовку к плечу.
Через минуту он опустил винтовку стволом вниз и повернулся к Петьке.
Он ничего не мог сказать Петьке… Только открыл рот и потом присвистнул:
— Фью!..
И выпучил глаза.
Трубка оказалась особым оптическим прибором, увеличивающим почти вдвое и сильно приближающим предмет, по которому целят.
Семен осторожно отстегнул прибор и поставил винтовку в угол.
— Это значит, — обратился он к Петьке, — давай мне мышь, я и в мышь попаду на сто шагов…
Он заложил руки за спину и стал смотреть на винтовку и качать головой.
Затем подошел опять к койке где лежала сумка.
— Нет ли тут еще чего?
Сел на койку и взял сумку на колени.
Но он уж не мог больше спокойно исследовать содержимое сумки.
Он передал ее Петьке.
— На, ты…
И взяв в руки свою волшебную трубку, принялся разглядывать ее внимательно и сосредоточенно.
В сумке нашлось еще несколько вещей: электрическое огниво, походная чернильница, два куска мыла, нитки, иголки…
Затем из самого большого кармана Петька вынул небольшой портфель из мягкой кожи.
В портфеле оказались какие-то бумаги, чертежи и планы, три стопки русских золотых, рублей на триста, и кожаный мешочек, наполненный, по-видимому, каким-то порошком, необыкновенно тяжелым для всякого порошка, который знал Петька.
Петька развязал мешочек.
— Дядя Семен, гляди-ка!
Семен, уже оставивший свою удивительную трубку и занимавшийся подсчетом золотых, поднял голову, продолжая высчитывать:
— Два по десяти рублей, да еще два по десяти, да три по пятнадцати…
Он умолк, уставившись в одну точку.
— Петька, сколько это?
И вдруг его взгляд упал на мешочек, который показывал ему Петька.
Он вытянул шею и спросил:
— Что это?
Мешочек до верху был полон желтоватым порошком в роде мелких медных опилок…
Семен протянул руку и схватил Петькину руку около кисти.
— Петька!
Глаза его так и впились в содержимое мешочка. Он тряхнул Петьку за руку.
— Петька! да ведь это золото!
Мешочек был действительно с золотым песком.