- Что?
- Решили на дачу все вместе ехать. Ты не против?
- Добро.
Он предпочитал обдуманную немногословность. Терпеть не мог эмоции. Он был холодным каменным замком.
Так через полчаса, балагуря о пустяках, они собрались и спустились на лифте к машине с пятью сумками домашнего комфорта.
- Последняя модель? - оценивающе восхитился Поэт, обходя красавец автомобиль, сверкающий в лучах дня.
- Уже предпредпоследняя.
Автомобили этой марки, получавшей все большее распространение не только у людей среднего достатка, в народе ласково называли "черепашками" - из-за мощного панциря и абсолютной надежности, а еще из-за того, что "черепашки" служили самоходными крепостями своим владельцам, что становилось актуальнее день ото дня. Если бы настала такая нужда, то машина могла превратиться в мобильное бомбоубежище с регулируемым микроклиматом, способная обеспечивать безопасность владельца и его семьи до скончания их века.
Наши дачники проникли внутрь, заперлись и плавно тронулись с места, продолжая меж тем начатую беседу.
- А вы богатая семья по сравнению с остальными? - нескромно спрашивает Егор.
- У него ускоренный курс детства, он прошлого не помнит, комментирует Поэт.
- Середина, - отвечает Миня.
- А где вы работаете? Сколько зарабатываете?
- Три подачки, - шутит Поэт: - аванс, получку и премию.
- Я на Комбинате, в Бюро Эстетики Продукции, восемь часов, пятидневка, - за все про все сто двадцать монет.
- Миня, - позвала Виола. - Остановись, я манны куплю.
Минилай припарковал авто в тесный промежуток меж "линкором" и "благородным" и обернулся к Егору:
- Сходи с ней.
- Ага, - кивнул Егор и вылез, еле протиснувшись в узкую щель. Виола сжала его локоть и, маневрируя им, двинула наперерез людскому потоку, как буксир водит судна к причалу, а потом бурное течение, привыкши к ним, сменило направление и внесло их в блистательный супермаркет. Тех, кого заносило сюда, ревниво обслуживала холодная автоматика. Виола прошлась вдоль парочки длинных демонстрационных рядов, погоревала о дороговизне всего, взяла несколько пакетов упругих серых кусочков манны и они выбрались обратно.
- Ты какой-то чудный, - сказала она Егору.
- Почему?
- Ну, не знаю. Не такой какой-то.
- Какой?
И снова подхватил их гольфстрим.
Позади "высокородного" раздавались выкрики и Виола прошептала:
- Скорее Е! Типари!
Минилай отворил им дверцу и они ввалились в край южных благоуханий и мягкой музыки. Ничто постороннее сюда не проникало и они поскорее уселись, но не тут-то было. Не было теперь никакой возможности сдвинуться с места, потому что потасовка между двумя толстяками с кастетами и группкой молодых парней переместилась прямо на место выезда их "черепашки". Минилай терпеливо посигналивал.
- Типари! - злобно плюнула Виола. - Обнаглели!
Молодые парни, как казалось вначале, как-то неудачно отмахивались, но вдруг упал один толстяк, а потом почти сразу второй и их стали жестоко пинать, превращая красные хари в красные месива, а людской поток на недалеком тротуаре продолжал мерно течь, а если кто и оглядывался, тут же отворачивался и скрывался в толпе. Их не касалось. Их святой покой охранялся оплачиваемой полицией. Но вот, наконец, подскочили полицейские в полной защитной экипировке с электрическими хлыстами, да к тому времени молодых парней уже простыл и след.
Офицер копов приблизил лицо к стеклу и постучал по нему костяшками тыльной стороны кисти - он не видел внутренностей "черепашки".
- Имеешь право не открывать, - сказал Поэт.
- Угу, - буркнул Миня. - Он еще посигналил, а потом круто рванул скорость и влился в поток машин, двигавшихся из города. Они спешили на дачу.
В оконце Егор стал наблюдать за дорогой и разглядывать обгоняемые автомобили. Это были обтекаемые черные "капли" со срезанным днищем и заостренным задним бампером, или длинные спортивные "снаряды" с богатым хвостовым оперением, или крохотные юркие "малышки".
- А как поживает наш мэр? - неожиданно спросил Поэт.
- Как. Пенсионеры за него горой - переизбрали на второй срок.
- Боже избавь! Склизкий вертлявый угорь! Он умудряется всех умасливать, и при этом все себе прет, и прет, и прет. Подозреваю, что он полгородской казны разделил по родственникам и на две свои виллы, а уж сколько у него гаражей, квартир, собственности, а сколько земли - так поди, посчитай!
- Откуда вы знаете? - спросил Миня.
- Э, да была бы охота - узнать все можно.
- А кто теперь не прет! - сказала Виола. - Каждый со своей колокольни. Ведь не зря же, в конце концов, он и учился в столичном университете, чтобы уметь лавировать.
- Ха, - хохотнул Поэт. - Тащат все, а кто имеет образование, тот, вдобавок, еще знает что надо тащить в первую очередь?
- Ну конечно!
Егор обернулся к ним и сказал:
- Даже не качает. Хороший асфальт.
Сразу и опять вклинился Поэт:
- Это не асфальт. Одна фирма запатентовала изобретение: что-то связанное с кораллами, которые заливают какой-то гадостью. И теперь по договору с местной администрацией покрывают дороги. Деньги гребут бульдозером. Скажи? - спросил он у Минилая.
- Тормози-и! - заорала Виола. - Тормози-и!!!
Это мальчуган школяр перелез через оградку и, дождавшись просвета, как ему казалось, побежал на другую сторону дороги. И чего-то он, видно, не учел...
... Половину намеченного он проскочил, но навстречу несся желтый фургон...
... Визжали шины и гудки...
... Фургон же и увез его в клинику...
... А когда "черепашка" вновь тронулась из узелка машин, у Егора долго стояло в глазах желтое пятно.
И когда они полчаса дрыхли перед закрытым шлагбаумом, за которым, брякая буферами и чмокая отошедшим рельсом, телепался по стрелкам товарняк, желтое пятно еще стояло и стояло.
- Виола, - как будто ни в чем не бывало спросил Миня, - ты Дудзика знаешь? Сосед через гараж напротив. У него еще сын в Лицее.
- Ну и?
- У них в позапрошлом году квартиру обворовали, они железную дверь поставили; потом, в прошлом году, их месяц досаждали телефонными звонками, высчитали когда все отлучатся из дому, срезали плазменным резаком замок и снова обокрали. Тогда они договорились с соседями и вскладчину приобрели на весь подъезд домофон, а себе еще и супердверь. Так три дня назад снова залезли - через крышу - и обобрали подчистую, видно даже не торопились. Драгоценности, шубы, технику - все! И самое интересное, что никто ничего не видел.
- А может и видели, да промолчали - откуда мы знаем?
- Может и видели. Ну а полиция поискала - тю-тю. Дудзик, бедняга! Представляешь его состояние?
- Вот так! - сказал Поэт, обращаясь к Егору.
Егор кивнул головой.
"Черепашка" взлетела на запруженный машинами мост, перекинутый полосатой трапецией над свободными водами великой реки от взметнувшегося ввысь правого берега до растекшихся слева мокрых пятен заливных лугов, и выскочила на скоростную трассу до Багадага. Самое трудное на этом пути было выехать из города. Теперь уж в окно виднелись косяки резиновых лодчонок с рыбаками и усиками удочек, кустарники по пояс в воде и неоседающий пух белых облаков.
- А у моего друга был кот, - стал вспоминать Поэт, - кот Лизка. Своенравнейший котище - жуть. Гордец страшенный. Он по карнизу одиннадцатого этажа ходил по всем соседям. Зайдет, бывалыча, к кому-нибудь на кухню, - умный, чертяка, - открывает морозилку и жрет сосиски от души. Любые дверцы открывал.
- И что? - спросил Егор.
- Ничего. Его потом, говорят, в форточку выбросили. Да, кстати, Миня, я все хотел спросить!