Согласно геологическому прогнозу, мягкая порода, в которой лодка может передвигаться свободно, должна простираться на значительную глубину. Но неожиданно на экране появляется темная завеса — массив мелкокристаллического гранита. Корелин в надежде найти проход направляет луч радиолокатора вниз. Но стена уходит слишком глубоко. Приходится опускаться параллельно гранитной преграде.
Быстро течет время. Занятые наблюдениями, путешественники не ощущают его. Корелин с удивлением замечает, что они находятся под землей уже более четырех часов.
— Надо послушать, что говорит земля, — решительно заявляет Богдыханов.
Это была первая фраза, произнесенная громко. Никто не заметил, как Богдыханов, по-видимому бессознательно, назвал поверхность «землей». Видно, крепко сидит в сознании людей уверенность, что со словом «земля» связано представление об ее поверхности. Никому не пришло в голову, что они сами находятся в «земле», и теперь уже на значительной глубине. Корелин включил радиоприемник.
«…вам запятая желаем успеха точка», послышалось из трубки попискивание морзянки, и на этом передача прервалась.
— Нам желают успеха! — радостно закричал Корелин. — Все в порядке, товарищи!
На экране появился просвет. Впереди уже было легко проходимое лодкой отложение известняка.
Однако радость друзей была кратковременна. Все чаще и чаще стали попадаться по пути тонкие мраморные жилки.
— Наверное, будет базальт, — угрюмо заметил Корелин. — Мрамор образовался при нагревании базальта с известняком во время вулканического периода.
И действительно, скоро волнистая стена базальта появилась впереди лодки. Однако она не преграждала путь полностью — кое-где в различных местах виднелись ущелья известняка.
— Попробуем пробраться через ущелье, — предложил Богдыханов. — Ведь надо же испытать лодку как следует
— Уг-гу-у… — подтвердил Гога.
Лодка, вздрагивая от столкновения с твердыми жилами, углубилась в узкий проход.
В кабине заметно увеличивался шум. Твердые каменные стены сильнее отражали звук, и даже без радиолокационного прибора можно было легко угадать, что лодка движется в ущелье. Так пассажиры поезда даже с закрытыми глазами узнают о проезде в тоннеле.
Все уже становится ущелье. Все чаще и чаще трутся борта лодки о каменные стены.
— Надо вернуться, — успел произнести Гога именно в тот момент, когда послышался пронзительный скрипящий звук.
Лодка остановилась, зажатая в каменных тисках.
В кабинет главного инженера почти бегом входит радист.
— Плохи дела, Арам Григорьевич… — говорит он еще на ходу.
— Что-о-о?
— Сигналы стали еле слышны… Последнее, что мне удалось разобрать: «…зажаты… скале… координаты…» И это все…
Геворкян медленно приподымается из-за стола и твердой походкой направляется к выходу. Он тщательно прикрывает за собой дверь кабинета.
Затихло жужжанье мотора, и в кабине подземной лодки наступила напряженная тишина.
Корелин включает радиоприемник и начинает настраиваться. Он внимательно прислушивается. Лицо его становится бледным от напряжения, на широком лбу выступают капельки пота.
Но все усилия были напрасны. До лодки теперь достигали лишь необыкновенно слабые, совершенно неразборчивые сигналы. Одно время Корелину казалось, что он разобрал несколько слов, но еле слышимое попискивание морзянки вскоре совсем потонуло среди монотонного шипения радиоприемника.
— Всё, товарищи… нас не слышат, — совсем тихо проговорил Корелин, снимая наушники.
— Может быть, мы их не слышим, а они нас слышат? — осторожно заметил Богдыханов.
— Гм-м… — произнес Гога таким тоном, из которого следовало, что этого не может быть.
Снова включается мотор, и кабина наполняется гулом. Судорожно дергается лодка, своим корпусом пытаясь вырваться из каменных объятий. Бесконечно долгим кажется это время. Хрустящим треском отдается в кабине борьба крепчайшей стали с камнем.
Останавливается мотор.
По предложению Гоги, отвинчиваются маленькие люки, предназначенные для взятия проб. В кабину врывается едкая известковая пыль, нагретая трением стенок.
В отверстие выставляются перфораты — отбойные электрические молотки. Кабина наполняется оглушительным пулеметным треском. В мелкий щебень и пыль постепенно превращается твердая стена, зажавшая лодку.
Снова завинчиваются люки, и лодка начинает дрожать от вращения мотора, работающего на полных оборотах.