Главная задача советской фантастики — не просто занимательные приключения, не популяризация полезных знаний, но раскрытие всего многообразия и прелестей нашего мира, показ самого фантастического и самого великого, что только может быть во Вселенной, — человека завтрашнего дня.
Это по-настоящему оптимистическая литература, потому что в ней рассказывается о прекрасном мире, где будут жить люди почти такие же, как мы!
Научная фантастика, чем больше о ней думаешь, кажется все более сложной и многоликой. Читая произведения советских и зарубежных авторов, сталкиваешься с чрезвычайно широким диапазоном тем, художественных решений и творческих приемов. Пока еще нет сколько-нибудь удовлетворительного определения ее художественной специфики.
Фантастика в широком смысле вбирает в себя все: наивные представления о силах природы и сказочные мечты о безграничном могущество человека, утопические представления об идеальном обществе будущего и реалистические научные прогнозы, и допущение парадоксальной условной возможности, и заведомо абсурдные предпосылки в целях логического обоснования всевозможных идей и гипотез как в научном, так и в социальном, философском, этическом планах.
Границы между научной фантастикой и фантастикой вообще условны, зыбки. Термин «научная фантастика» не нуждается в замене. Разве не отношение писателя к науке определяет особенности современной фантастики и ее отличия от фантастики прежних времен?
При всех фантастических допусках, при всей невероятности принятых причин и следствий, они подсказаны в конечном счете современной научной мыслью.
Фантастика всеобъемлюща и, по существу, безгранична, как безграничен творящий разум. Она воплощает в себе и надежды, и тревоги человечества: мечту о светлом будущем и предупреждение о грозящих бедах и катастрофах.
В лучших своих проявлениях научная фантастика всегда злободневна, связала с волнующими проблемами и гипотезами. Она наталкивает на раздумья, будит живую мысль, тренирует воображение, развивает ум. И, конечно, в этом ее главная ценность, а не в познавательных сведениях, которые содержатся в тех или иных произведениях.
Реалистическая фантазия, которую Ленин назвал качеством величайшей ценности, для романа о современности или романа исторического — в основном инструмент художественной обработки известной действительности. Фантастический же роман имеет дело не столько с известным, сколько с неведомым, не столько с прошлым и настоящим, сколько с будущим и предстоящим.
Конкретность образов у «современного» романиста, можно сказать, под рукой. Живая сверкающая жизнь предоставляет ему богатство всех семи цветов радуги. Фантаст же ткет одежды своего романа в более разреженной среде. Рисуя человека или машину, он не только свою главную гипотезу, не только общий контур сюжета, но и все частные детали обязан зачастую целиком изобрести.
Научное предвидение, научная логика вторгаются в поэтическое воображение фантаста. Конкретность неведомого не может быть прямо создана на основе непосредственных житейских впечатлений, но зато может быть своеобразно реконструирована по цепочке домысла, на основе развертывания гипотезы. «Современный» романист и реже прибегает к такому методу, и имеет возможность проверить свое воображение жизнью. Для фантаста же такая проверка зачастую лежит за горами времени.
Но чем дальнобойней домысел — тем дальше отходит писатель от исходной реальности, тем прозрачней, скупей те краски, которые он прямо взял из жизни, тем обобщенней получается образность. К тому же, чтобы сберечь связь своей фантазии с реальностью в главном, фантаст заботится прежде всего о логике своей основной гипотезы — и поэтому неизбежно больше, чем реалист, отвлекается от частностей. Он обязан заметно больше привносить теоретическое мышление в свое «художественно-практическое освоение мира».