Они почему-то пренебрегли большим солярием, где хранилось кое-что из антиквариата, но не было картин, Я сидел там в бамбуковом кресле и смотрел на сад. Ветер срывал пожелтевшие листья с деревьев, а несколько запоздалых роз изо всех сил держались на колючих стеблях. Было холодно и неуютно.
Я ненавижу осень – пору меланхолии, пору умирания. Каждый год мое настроение падает при виде мокрых листьев и улучшается с наступлением морозов. Статистика в психиатрии утверждает, что наибольшее число самоубийств приходится на весну, пору возрождения природы, когда все растет и тянется к солнцу. Я никак не могу понять такой зависимости. И если бы я решил броситься с утеса в море, то такое могло бы случиться только осенью.
Я пошел наверх, забрал свой чемодан и перенес его вниз. За годы путешествий я несколько усовершенствовал традиционный багаж художника. Большой твердый чемодан по существу превратился в портативную мастерскую, куда помещались кроме набора красок и кистей легкий складной металлический Мольберт, запас льняного масла и скипидара в небьющейся посуде и штатив, на котором можно было укрепить четыре непросохших холста так, чтобы они не касались друг друга. Была здесь коробка с тряпками и достаточным количеством растворителя, чтобы содержать в чистоте свое переносное хозяйство. И еще оставалось место для одежды, смены белья и пары сандвичей.
Укрепив на мольберте полотно среднего размера, я подготовил палитру и нанес первые мазки. Унылый пейзаж – нечто похожее на садик Дональда на фоне убранного поля и хмурого леса вдали. Картина совершенно не в моем духе. Но мне хотелось хоть чем-то занять себя.
Я работал медленно, понемногу замерзая, пока Фрост не решил наконец уйти. Он покинул дом, не попрощавшись со мной. Дверь резко захлопнулась за ним.
У Дональда на теплой кухне был жалкий вид. Когда я вошел, он сидел за столом в полном отчаянии, опустив голову на руки. Услышав мои шаги, он медленно поднял голову, и я увидел его постаревшее лицо, изборожденное глубокими морщинами.
– Ты знаешь, что он думает? – спросил он.
– Более или менее.
– Я не смог его переубедить. Он твердит свое. Снова и снова задает все те же вопросы. Почему он мне не верит?
– Многие люди врут полицейским. И они уже привыкли не верить.
– Он хочет встретиться со мной в моей конторе. Приведет туда своих сотрудников посмотреть бухгалтерские книги…
– Так скажи спасибо, что он не потащил тебя туда сегодня!
– И то правда.
– Дон, прости. Я сказал ему, что исчезло вино. У него появилось подозрение. Моя вина, что он так грубо с тобой говорил…
Он устало отмахнулся:
– Я и сам сказал бы ему про вино. Мне и в голову не приходило скрывать что-то.
– Но… – Я обратил его внимание на то, что для погрузки большого количества бутылок требуется много времени.
– Хм-м… Он и сам бы сообразил.
– А сколько действительно им потребовалось времени?
– Все зависит от того, сколько здесь было людей. – Он потер пальцами уставшие глаза. – Во всяком случае, у них должны были быть с собой коробки для бутылок. Следовательно, они знали, что здесь есть вино, и заранее подготовили тару. Поэтому Фрост решил, что я сам его продал, а теперь заявляю, что оно украдено, претендуя на страховку. Если же его действительно украли в прошлую пятницу, то кто, как не я, мог уведомить преступников, что им будут нужны коробки? Следовательно, я сам подстроил весь кошмар…
Мы размышляли в гнетущей тишине.
– Так кто же все-таки знал, что у тебя хранилось вино? – спросил я наконец. – И кто знал, что в пятницу никого нет дома? И какова была их главная цель – вино, антиквариат или серебро и картины?
– Бог мой, Чарльз, ты говоришь прямо как инспектор Фрост.
– Извини, Дон!
– Ладно уж. Теперь в любом бизнесе кризис наличных. Обрати внимание, национализированные промышленные предприятия тратят миллионные капиталы. Растет зарплата, растут налоги и инфляция. Для мелких же предпринимателей – это большая проблема. Конечно, у меня тоже трудности с наличными. А у кого их нет?
– Твои дела плохи? – поинтересовался я.
– Положение не отчаянное. Утешительного, разумеется, мало, но и о ликвидации пока что нет речи. К тому же компания с ограниченной ответственностью не имеет права производить торговые операции, если она не предъявит средств на покрытие расходов.
– Но она могла бы… если бы ты поддержал ее дополнительным капиталом?
Он поглядел на меня с тенью усмешки:
– Меня все еще удивляет, что ты зарабатываешь на жизнь… рисованием.