- Мисс Рамос, как ваше самочувствие?
Я искренне надеялся услышать её смех, несмотря на то, что шуткой в моих словах вовсе не пахло. И мои ожидания оправдались, но не совсем так, как я этого ждал.
В ответ последовала удивленная реакция вперемешку с искрометной шуткой:
- Мое? По-моему, это ты как сумасшедший катаешься на коляске, словно вновь обретший молодость старик, сбежавший из дома престарелых. Так что это я должна узнавать, как там твое самочувствие.
Она, вероятно, вспомнила случай из больницы, когда я и Алана наперегонки неслись по широкому коридору госпиталя, сбивая все и вся на своем пути. И не сложно догадаться, кто из нас был на коляске. Интересно, кто был более сумасшедшим? Алана, которая поскользнулась на одном из поворотов и с грохотом улетела в ни в чем неповинный цветок. Кстати, от него остались только щепки, так что мы пообещали купить в госпиталь новый. Или я, который, не успев вовремя затормозить, снес со своего пути бедную, еле передвигавшуюся старушку. Благо она упала на стоящий рядом диван, иначе сейчас бы я сидел где-нибудь в здании городского суда, в котором бы проходило слушание по делу о причинении тяжкого вреда здоровью, а то и хуже, несчастной семидесятилетней старушке.
- Ну как видишь, коляска меня не сильно молодит, - посмеялся я.
- Тебя уже ничто не спасет, мумия, - хихикнула Алана.
А это "мумия" ко мне прикрепилось после того, как она впервые увидела меня лежавшего на койке перемотанного и побитого жизнью.
- Я думал, ты меня спасешь, поставишь на ноги, и тогда мы устроим с тобой новый забег, я отдам тебе коляску, а сам буду на костылях, - попытал счастье я.
На что последовал незамедлительный ответ:
- Я подумаю, стоит ли давать тебе реванш или нет.
- Если бы не та старушка, то к финишу я пришел бы первым - посетовал на пожилую женщину я.
- Если бы не мокрый пол и тот зловещий цветок, то финиша первым ты бы ни за что в жизни не увидел, - заметила Алана. - А так я дала тебе шанс, упала, а ты им не воспользовался.
Мы еще долго смеялись, пока я не сказал Алане:
- Я чего звоню то. Помнишь, мы хотели пойти с тобой к ним.
И на секунды в телефоне повисла мертвая тишина. Но, не заставив меня долго ждать, Алана ответила:
- Помню. Я могу заехать за тобой на такси, в пять.
Ее радостный голос вдруг снова стал безжизненным и необычайно тяжелым.
- Договорились, я буду ждать тебя, - произнес я.
- Хорошо, мумия. Как увидишь желтое такси у дома, выбегай, а точнее выезжай, - засмеялась Алана.
- А я ведь буду мстить за все твои подколы, - мило пригрозил я.
- Силенок не хватит.
- Это мы посмотрим, - прозвучало в ответ.
- Ладно, ухожу в саркофаг, - попрощался я.
- Только ненадолго, - проговорила Алана.
Я еще долго сидел около беседки на морозном воздухе января, летая в пучинах своего сознания. Когда ноги начали серьезно замерзать, я не стал дожидаться начальной степени обморожения, а сразу поспешил в теплый дом.
Все время ожидания желтого такси Аланы я провел, сидя перед телевизором, наблюдая за тем, как тупая реклама скачет с одного канала на другой. Неожиданно в мою голову пробрался вопрос. Почему никто не рекламирует книги? Повсюду проталкивают бесполезную ерунду, которая никак не развивает нас, а только лишь делает нас похожими на зомби. С такими вопросами обращаться надо явно не к себе. Может быть к министерству образования? Хотя и тут, пользы большой, конечно же, не будет, судя по тому, как нас обучают в школе. А вообще, зачем я включил телевизор? Не с кем поговорить? Есть же родители, которые выслушают, но дело не в этом. Я просто хотел избавиться от внутренних голосов, от высасывающих из меня всю жизненную энергию мыслей и воспоминаний. А как от них избавиться? Правильно, слушать чужие голоса. Вот и весь рецепт на тему того, как заставить себя немного отвлечься, или бездарно потерять свое время, вдобавок запрограммировав свое подсознание на ту волну, которая необходима создателям рекламы. Посмотрите на рекламу "Кока-колы". Ведь мы действительно испытываем жажду после её просмотра. А вы заметили, каким теплом веет оттуда? Как искусно реклама играет на наших чувствах и эмоциях, программируя наше подсознание захотеть купить эту черную жидкость. И ведь никто не удивляется, почему она черная? Вкусная и все. Что еще нужно? Я не пью её лет с 13, когда неожиданно, но вполне закономерно загремел в больницу с язвой желудка. После этого, я пообещал себе, что больше никогда не буду значиться у этой компании в списке покупателей. Так оно и случилось. Как мне тогда сказала Лоис: "Лучше пей чистую воду, ведь на восемьдесят процентов мы состоим из неё, а не из дешевой газировки. Так что если хоть чуточку уважаешь свой организм, да и вообще эту планету, будь добр, никогда больше не пей эту черную жидкость". И с этим тяжело поспорить, ведь аргумент мамы был очень весомым.
Через несколько часов, когда в окне дома показалось желтое такси, я медленно выкатился, как тонко заметила Алана, из своего дома. Водитель такси, увидев меня на инвалидном кресле, тут же вышел и помог мне устроиться на заднем сидении. Коляску он сложил и аккуратно уместил её в багажник. Я поблагодарил его за это и сказал ему, что не стоит жалеть меня (взгляд у него был жалостным, когда он увидел меня), ведь это не на всю жизнь, а только на некоторое время, пока я не окрепну. На что он мне ответил: "Как бы я хотел услышать эти слова от своей дочери". Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Алана лишь изредка поворачивалась ко мне, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
Через двадцать минут мы доехали до того места, где их тела навсегда обрели покой. Когда мы вошли в центральный вход, то неожиданно стало понятно, что мы вовсе не знаем, где их место. Пришлось спросить у сторожа о местах свежих захоронений. Спустя двадцать минут поисков, мы все-таки нашли их. Я стоял между ними и старался хоть как-то сдерживаться, но слезы не слушались меня и текли ручьем. Положив по цветку для Хита и Юты, Алана сказала, что ей очень тяжело и что долго она находиться здесь не может. Так что, попрощавшись с ними, мы отправились к выходу.
На улице было довольно холодно, хоть и солнце светило нам прямо в лицо. И все настроение по понятным причинам пропало. Я так не хотел грустить, потому что от этого становилось только хуже, поэтому в этот момент, проходя по центру одного из городских парков, я вспомнил кое-что из не совсем далекого прошлого. Алана было в полном удивлении, когда я произнес:
- А ведь с того раза на озере у меня осталось к тебе желание.
- Только не это, - проговорила с улыбкой Алана. - Они у тебя разве не закончились?
- Завалялось одно, - улыбнулся я.
- Ну, так чего ждешь и мучаешь меня в ожидании, загадывай уже, - подначивала меня она.
На самом деле желание было уже придумано.
- Помнишь про месть, которую я тебе обещал?
- Как такое забудешь, - нехотя улыбнулась Алана.
- Так вот мое желание, - я резко остановился у лавки. - Садись на коляску!
- Нет, - протянула с улыбкой Алана. - И как по-твоему это будет выглядеть?
- Это будет очень смешно, - сказал я. - Соберем толпу зрителей, заработаем на твоем выступлении.
- Желание есть желание, - не скрывая улыбки, проворчала Алана. - Пересаживайся на лавку уже.
- Терпение, мадам, не торопите меня, я должен вдоволь насладиться представлением, - сказал я. - Пять минут. Ты должна кататься по парку на коляске ровно пять минут. Я засекаю.
- Давай уже, мстительный Дон или как тебя там, - продолжала сетовать Алана.
Если бы видели эту картину, то точно бы подумали, что умственно отсталая девочка катается по парку в поисках своих мыслей. А еще этот крик, раздававшийся из ее уст, точно не оставил бы сомнений, что с Аланой что-то не так. Я даже забыл, что умею смеяться так громко. И теперь на моих глазах были слезы счастья. Я наслаждался моментом, позабыв, что не могу ходить, что Хита и Юты больше с нами нет и что я теперь совсем не тот славный Лестер Купер, каким был раньше. Но что-то в этом мире помогало мне жить дальше. Родители? Несомненно. И еще более несомненно - Алана. Это всего пять букв и три звука, которые делают каждый прохладный январский день намного теплее и уютнее.