Видимо, оно имеет причины, лежащие глубоко в эмоциональной сфере человека. Ведь никто бы не смог на протяжении длительного срока возвещать «истины», противоречащие законам природы (например, что для ребенка полезно зимой расхаживать в купальном костюме, а летом надевать шубку). Рано или поздно такого человека неизбежно подняли бы на смех. Но считается вполне естественным оправдывать побои, унижения и чрезмерную опеку, используя такие специально подобранные термины как «наказание», «воспитание» и «наставление на путь истинный». Выдержки из «Черной педагогики» позволяют увидеть, какую выгоду извлекает педагог из этой идеологии. Ведь именно благодаря ей он способен удовлетворить свои скрытые потребности. Этим объясняется также яростное сопротивление усвоению и использованию сведений о закономерностях человеческой психики, полученных в последние десятилетия.
Во многих книгах подробно рассказывается о вредных и жестоких методах воспитания. Среди их авторов такие достойные люди, как, например, Б. фон Браунмюль, Л. де Моз, К. Рутшки, М. Шатцман, К. Циммер (В. Е. von Braunmühl, L. De Mause, К. Rutschky, M. Schatzman, K. Zimmer). Почему же в обществе господствует прежняя точка зрения? Я лично полагаю, что, хотя причины такого отношения к детям могут быть сугубо индивидуальны, основная причина кроется в стремлении взрослых к осуществлению абсолютной власти над ребенком. Лишь эту власть можно осуществить скрыто и абсолютно безнаказанно. Стремление к осуществлению этой власти — универсальная психологическая закономерность. Никто из нас, на первый взгляд, не заинтересован в том, чтобы открыть и осознать ее. (Действительно, кто откажется от возможности дать волю накопившимся эмоциям, «выпустить пар», тем более, что изощренная система педагогической аргументации позволяет сохранять чистую совесть?) Однако откровенный разговор об этом неизбежен, если нас хоть немного волнует судьба последующих поколений. Ведь сейчас одним нажатием кнопки можно уничтожить миллионы людей, и потому общество должно знать всю правду о том, откуда у человека появляется желание посягнуть на жизнь великого множества своих сородичей. Помимо телесных наказаний, которые всегда унизительны, ибо ребенок ничего не может им противопоставить, более того, ожидается, что он должен быть родителям за них благодарен, имеются гораздо более утонченные, трудно распознаваемые ребенком и потому гораздо более губительные для детской души формы насилия. Давайте мы, взрослые, попробуем понять, что чувствует ребенок, воспитанный по системе П.Вильома:
«Застигнутого за совершением известного неблаговидного деяния ребенка нетрудно заставить признаться во всем — ведь его видели за совершением этого деяния. Но я бы предложил предпринять несколько обходных маневров.
Например, скрыв то, что вы знаете, расспросить ребенка о его болезненном состоянии, а затем обратиться к нему со следующими словами: „Теперь ты видишь, дитя мое, что мне известны твои страдания. Скажу больше, мне даже известно, что в дальнейшем они умножатся. И потому слушай меня внимательно. Кожа на твоем лице станет дряблой и приобретет коричневый оттенок, на лице появятся нарывы. Руки у тебя будут дрожать, глаза потускнеют, рассудок и память ослабеют, ты потеряешь сон и аппетит, забудешь, что такое радость жизни“.
Вряд ли хоть один ребенок не испугается таких речей. Далее: „А знаешь ли ты, откуда проистекают твои страдания? Безусловно, нет, но зато я знаю. Ты сам в них виноват! Я знаю, что ты хотел от меня скрыть“.
И если ребенок не сделался совсем уж упрямым, он непременно расплачется и признает свою вину.
Есть еще один способ заставить ребенка говорить правду. Я почерпнул его из собрания педагогических трактатов.
Я обращаюсь к мальчику, страдающему эпилепсией: — Эй, Генрих, твои припадки меня очень тревожат. Не могу понять, в чем их причина. Можешь ты мне ответить?