«Всю свою жизнь он предпринимал неимоверные усилия, чтобы скрыть свой истинный облик и сделать его гораздо более просветленным... Вряд ли мы найдем другую историческую личность, которая столь же тщательно скрывала свою истинную сущность и которая была готова применить столь чудовищное насилие, чтобы возвеличить себя. Сам себя он скорее воображал монументом, а не человеком и на протяжении всей жизни стремился создать о себе именно такое представление» (Fest, 1978, S.29).
Человеку, познавшему любовь матери, не нужно так искажать свое подлинное лицо.
Адольф Гитлер постоянно стремился оборвать все связи с прошлым. Сводного брата Алоиза он даже близко к себе не подпускал, а сестру, которая вела у него домашнее хозяйство, заставил сменить фамилию. Однако на арене мировой политики он ставил подлинную драму своего детства, сам того не осознавая. Подобно своему отцу, он также стремился быть абсолютным диктатором. Остальные должны были повиноваться и молчать. Он внушал страх, но одновременно пользовался безграничной любовью народа, который, как когда-то Клара у ног своего мужа, теперь так же покорно лежал у его ног.
Известно, что Гитлер завораживающе действовал как на мужчин, так и на женщин. Всем им он заменял строгого отца, точно знающего, что правильно, а что нет. Ведь всех этих людей с детства приучали к послушанию, неукоснительному выполнению своих обязанностей и соблюдению христианских заповедей. Они также с ранних лет должны были подавлять в себе ненависть и скрывать свои истинные потребности.
Гитлер предстал перед ними человеком, не только не отвергающим нормы буржуазной морали, но напротив, готовым высоко оценить привитую им с детства привычку к повиновению, и это почти ни у кого не вызывало внутреннего протеста. Ведь он не ставил перед ними глубинных вопросов о смысле жизни, его политика не вызывала у них душевных кризисов. Более того, он дал немцам универсальное средство, позволившее совершенно легальным путем излить накопившуюся в душе едва ли не с первых дней жизни ненависть. Найдите мне того, кто этим не воспользуется! Еврей теперь оказался виновным во всем, а истинных виновников (собственных родителей-тиранов) можно было, как и прежде, идеализировать.
Я знаю женщину, которая в детстве не сталкивалась с евреями до тех пор, пока не вступила в национал-социалистическую организацию «Союз германских девушек». В детстве ее держали в ежовых рукавицах. Отец и мать очень нуждались в ней: она вела домашнее хозяйство, т.к. ее брат и две сестры по разным причинам покинули родительский дом. Поэтому, несмотря на ее желание, а также ярко выраженные наклонности и способности, она так и не освоила какой-либо профессии. Уже гораздо позднее она рассказывала мне, как с восторгом читала в «Майн Кампф» о «преступлениях евреев» и какое испытала облегчение, когда поняла, что теперь можно кого-то совершенно безнаказанно ненавидеть. В душе она завидовала брату и сестрам, поскольку те, в отличие от нее, занимались своим любимым делом, но эту зависть она не могла выражать открыто. И вот теперь она поняла, что еврейский банкир, давший ее дяде ссуду под проценты, «бесстыдно наживался» на нем. На самом же деле именно родители нещадно эксплуатировали ее, и она подсознательно их ненавидела. Но ведь порядочной девушке не подобает испытывать такие чувства, как ненависть и зависть. И вдруг найден очень простой выход: можно ненавидеть сколько угодно, оставаясь любящей отца дочерью, да еще и «приносить при этом пользу Отечеству». Но самое главное — можно гордиться своей силой, своими добродетелями, своим арийским происхождением и презирать при этом евреев, таких же слабых и беззащитных, каким в детстве был ты сам.
А сам Гитлер? И для него еврей — это беспомощный несчастный ребенок, каким он сам был когда-то. Гитлер жестоко измывался над евреями, потому что в детстве отец точно также обращался с ним. Алоиз непрерывно мучил сына, каждый день избивая его (мы помним, что в одиннадцатилетнем возрасте он чуть не забил его до смерти), поэтому и взрослый Адольф Гитлер также никак не мог успокоиться, и, уже уничтожив шесть миллионов евреев, призывал в своем завещании к полному истреблению еврейской нации.
Ведь и Алоиз Гитлер, и Адольф Гитлер испытывали страх перед возможным возвращением в психику человека отщепленной части собственного Я. (Этот страх характерен для всех родителей, избивающих детей.) Отсюда непрекращающиеся побои сына и постоянная борьба против евреев — за этим кроется боязнь прорыва в сознание подавленных ощущений (чувство собственного бессилия и униженности), Прибежище от которых человек всю жизнь пытается найти в стремлении «стать великим», что дает ему возможность распоряжаться судьбами других людей. Алоиз стремился сделать служебную карьеру, его сын — стать вождем нации. В одном ряду с Адольфом и Алоизом стоят и психиатр, рьяно выступающий за широкое применение электрошока, и врач, занимающийся трансплантацией обезьяньего мозга, и профессор, навязывающий свое мнение студентам, и просто отец, воспитывающий своих детей. Все эти люди, которым неизвестно чувство скорби по собственному детству, стремятся не только погубить, унизить или оскорбить других, нет, главная цель их деятельности — предание окончательному забвению мучительных воспоминаний о зародившемся когда-то чувстве бессилия.