…Кажется, я всегда тосковал по ощущениям, составляющим теперь мою принадлежность к счастливцам, проникшим в воздух. Мне часто случалось летать во сне, и сон был упоителен. Но действительность силой и яркостью переживаний превосходит фантастичность сновидений…
Мой первый полет длился двенадцать минут. Это время ничтожно, когда оно протекает в скучной, серой, мертвящей обстановке жизни на земле, но когда летишь — это семьсот двадцать секунд, и каждую секунду загорается новый костер переживаний, глубоких, упоительных… Главная же их красота и прелесть — это то, что все привычные мысли, чувства, желания исчезают, и живешь во всех отношениях так, как никогда еще не жил. Для передачи этих новых переживаний слов еще нет, их нужно выдумать… Тому, кто этого сам не испытает, этого все равно не уяснить…
Доминирует одно властное желание — бесконечно длить этот момент и никогда больше не касаться земли… Всех зову с собою в мое новое, прекрасное царство…»[44]
Сергей Исаевич совершал все новые тренировочные полеты, еще и еще раз проверяя, насколько закрепились в его памяти навыки к пилотированию аппарата тяжелее воздуха. Порой, не снижаясь, гостил в небе по 30―40 минут. И лишь затем решил предстать перед спортивным комитетом аэроклуба, который официально закрепил за ним его новый спортивный титул — пилота-авиатора. Об этом сообщил седьмой номер журнала «Библиотека воздухоплавания» за 1910 год:
«Экзамен авиатора. 31 марта в Одессе на беговом ипподроме состоялся экзаменационный полет Уточкина на звание пилота-авиатора. Собравшиеся члены комитета Одесского аэроклуба предложили Уточкину выполнить „восьмерку“. Поднявшись на высоту 15 сажен, авиатор сделал крутой поворот и продержался в воздухе три минуты. Уточкин выполнил все условия подъема, полета и спуска и получил от Одесского аэроклуба грамоту на звание пилота-авиатора».
В протоколе спортивного комитета Одесского аэроклуба от 1 апреля 1910 года записано:
«Постановили: выдать грамоту на звание пилота-авиатора действительному члену ОАК Сергею Исаевичу Уточкину и сообщить об этом Императорскому Всероссийскому аэроклубу — для утверждения таковой. Послать Киевскому обществу воздухоплавания письмо с просьбой оказать всяческое содействие С. И. Уточкину, предпринявшему турне по России под флагом и патронажем Одесского аэроклуба».[45]
В этот же день М. Н. Ефимов вручил Уточкину грамоту, о чем 2 апреля «Одесский листок» сообщил:
«Первая грамота на звание пилота-авиатора, выданная Одесским аэроклубом».
Однако Одесский аэроклуб не имел права выдачи международных пилотских свидетельств. Таким правом обладал только столичный, петербургский аэроклуб, представлявший страну в Международной авиационной федерации. «Императорский Всероссийский…» — его название звучало громко. С самого момента создания аэроклуб насчитывал большое количество членов, однако в основном из обеспеченных слоев общества, и, располагая значительными средствами, безнадежно погряз в бюрократизме, соблюдении множества формальностей. В то же время большинство аэростатов здесь находилось в неисправном состоянии, что привело к катастрофе одного из них. Не имея аэропланов, заправилы аэроклуба направляли свою энергию на решение малосущественных вопросов.
Как отмечал в январе 1910 года журнал «Аэро и автомобильная жизнь»,
это солидное учреждение, располагавшее и средствами и влиянием, «к сожалению, безнадежно погрязло в канцелярских переписках, комиссиях и подкомиссиях. Аэропланы и прочие аппараты Клубом все еще приобретаются, где-то, кем-то и когда-то будут куплены и привезены в Петербург. Пока что Аэроклуб выработал массу правил и постановлений, установил формы платьев для членов Клуба, его комиссий и подкомиссий. Надо заметить, что из семисот членов Клуба едва ли найдется два процента лиц, которые действительно имеют отношение к воздухоплаванию и могут что-либо сделать в этой области. Громадное большинство членов сделалось таковыми совершенно случайно, благодаря тому, что это было в моде».[46]
В данное бюрократическое учреждение и вынужден был обратиться Уточкин, чтобы получить «бреве́» — международное пилотское свидетельство. Последовала нудная переписка, в ходе которой запросы Одесского аэроклуба, выступавшего в роли ходатая, отбивались, словно теннисный мяч. Но под давлением неоспоримых аргументов председатель правления Всероссийского аэроклуба граф И. В. Стенбок-Фермор вынужден был, наконец, написать, что «выдать г. Уточкину пилотское свидетельство надо, если он выразит на то желание…» Сергею Исаевичу переслана в Одессу оправленная в голубую сафьяновую обложку книжечка с текстом на русском и французском языках — диплом № 5… Следует отметить, что эта цифра «5» не отражала реальной картины: Уточкин был не пятым, а третьим по счету представителем России, освоившим пилотирование аэропланов.