Кругом ипподрома толпы народа — даровых зрителей.
— Поднимается! Сейчас полетит… Вот-вот! — слышны крики.
…Я услышал над собой шум и остановился в изумлении:
— Тот самый балаган, который я видел стоящим на скаковом кругу, мчится по воздуху прямо на нас…
— Как живой!
Конечно, я шел смотреть полет Уточкина на аэроплане, конечно, я прочел и пересмотрел в иллюстрациях все об аэропланах, но видеть перед собой несущийся с шумом по воздуху на высоте нескольких сажен над землей громадный балаган — производит ошеломляющее впечатление. И посередине этого балагана сидел человек.
Значит — помещение жилое. Несущееся по воздуху.
— Что-то сказочное!
Оно миновало трибуны, сделало поворот и помчалось над забором, отделяющим скаковой круг от Брестской железной дороги. И ярко обрисовалось на фоне высокого здания.
В профиль оно казалось громадной стрелой с прорезающим воздух острием…
Еще поворот, еще яркий профиль на фоне водокачки — и летящее чудо снова мчится к трибунам… Снова шум, напоминающий шум стрекозы, увеличенной в миллионы раз…
И под этот шум начинает казаться, что действительно летит необычная стрекоза…
А знаешь, что этим необычным летящим предметом управляет человек — но не видишь, как управляет, и кажется:
— Оно само летит…
Но Уточкин показывает, что это „нечто летящее в воздухе“ ничто без него.
Все время приходится бороться с ветром, и, наконец, кажется, на шестом круге ветер осиливает, и быстро мчащийся аэроплан бросает на высокий столб против середины трибун. Многие из публики заметили опасность: еще несколько секунд — полет окончен, аппарат вдребезги.
— Наносит на столб…
— Сейчас разобьется!
Но тут исчезает у зрителей летящее чудо и вырастает душа этого чуда: человек, управляющий полетом.
И в самый опасный момент Уточкин делает движение рукой.
Прекращается шум. Летящий предмет на секунду останавливается в воздухе.
— Сейчас упадет!
Но еще движение рукой, снова шумит мотор, который на секунду остановил Уточкин на полном полете, и направление меняется.
Аэроплан делает движение влево, мимо столба, и поднимается кверху.
Уточкин смотрит на публику.
— Ничего! Летим дальше…
И снова взмывает выше, и снова делает круг.
Он наверно, слышит несмолкающие аплодисменты и крики одобрения и удивления…
Еще два круга — всего 9 — описывает аэроплан и опускается плавно и тихо на траву ипподрома.
Уточкин выходит под гром аплодисментов перед трибуной.
Чествуют победителя над воздухом.
…На зеленой траве круга стоит большой балаган на колесах с несколькими навесами из парусины.
И будет стоять до тех пор, пока не придет человек и не заставит его полететь по воздуху».[50]
Позднее в очерке мемуарного характера «Восходящая звезда» Владимир Алексеевич Гиляровский привел детали своего первого путешествия в небо и общения с Уточкиным-авиатором:
«Знаменитый тогда мой старый друг и ученик по гимнастике авиатор Уточкин делал свои первые московские полеты на Ходынке на неуклюжем своем „Фармане“, напоминавшем торговый балаган с Сухаревки. Впереди — отгороженное место авиатора, сзади — совсем не отгороженная деревянная скамья, обыкновенная, без спинки и ручек, табуретка, прибитая гвоздями к двум деревянным продольным балкам-полозьям — основанию аэроплана. Чтобы сесть на эту табуретку, надо было пробраться между сетью тонких проволок, что я и сделал с трудом с моей широкой фигурой и поместился на очень маленькой табуреточке, закрыв ее всю и поставив ноги на дощечку, для этой цели положенную поперек перекладин. Приветствия, пожелания провожающих в полет, который первый в Москве, в виде опыта, предложил мне по-дружески Уточкин… Потом рев пропеллера, тряска и прыжки колес по неровной Ходынке. Вдруг — чувство, что сердце встало и дыхание захватило: я оторвался от земли! Затем аппарат плавно двинулся по воздуху вверх. Ощущение, когда земля проваливается под ногами, я уже испытал и прежде, при подъеме на аэростате, но эта ужасная табуретка! Но эти — еще ужаснее — проволоки, за которые при каждом крене поворота хочется схватиться, так и тянут руки к себе!..»
Со времени первых полетов Уточкина в Москве прошло три четверти века. Может ли быть, что среди нас, живущих ныне на земле, есть еще люди, которые своими глазами видели сенсационные полеты «Фармана» Сергея Уточкина? Оказывается, есть!
50
Гиляровский Владимир Алексеевич (1853―1935) — русский советский писатель, журналист. Со страниц его книг образно и живо встает старая Россия: жизнь бурлаков, городской бедноты, нравы и обычаи дореволюционной Москвы. Был членом редколлегии журнала «Воздушный флот — сила России», опубликовал в нем ряд статей об авиации, в том числе очерк «Первый аэроплан», цитируемый здесь (Гиляровский В. А. Соч. В 4-х т. — М.: Правда, 1967, т. 2, с. 261―263).