К исходу 1910 года, с наступлением зимних холодов, затруднявших полеты (ведь на тогдашних аэропланах еще не было кабин, ограждающих пилотов от мороза и ветра), Сергей Исаевич возвратился в Одессу. Под новый год люди издавна привыкли итожить свои дела. И Уточкин полон раздумий — о минувших летних гастролях, о дальнейших планах… Он уже посетил со своим «Фарманом» Киев, Москву, Харьков, Петербург, Екатеринослав, Варшаву, Лодзь, Ростов-на-Дону, Нижний Новгород, Кишинев, Тифлис, Баку, Батум, Симферополь, несколько раз летал в Одессе. Продержался в небе в общей сложности около 60 часов, преодолел по воздуху 3500 верст. Его полеты видели огромные массы людей — не менее миллиона человек (в этой цифре, естественно, подавляющее большинство составили бесплатные зрители!).
За все эти месяцы Сергей Исаевич ни разу не отменял полеты, какая бы погода не была. Потерпел две серьезные аварии. Первую — в Екатеринославе, когда пытался стартовать со слишком неудобной, тесной площадки… во дворе реального училища. Вторую — в Ростове, когда рискнул выполнить воздушную прогулку на малознакомом аэроплане с ненадежным мотором немецкого производства, который остановился в самый неподходящий момент. Аппарат упал почти отвесно. Уточкин оказался под ним и только благодаря случайности остался жив. Но очень долго тело его было покрыто кровоподтеками.
Досадный и нелепый случай произошел с Уточкиным в Петербурге, на первом Всероссийском празднике воздухоплавания. В одном из полетов Уточкин врезался в трос змейкового аэростата — впопыхах не заметил его. Счастье, что падал с не очень большой высоты и остался цел. Да и аэроплан получил не «смертельные» увечья.
«Мне пришлось быть косвенным виновником и участником трагикомического эпизода с Уточкиным, — вспоминал впоследствии ветеран советского гражданского воздушного флота, а в те времена пилот аэростатов Н. Н. Данилевский. — В один из дней я, по обыкновению, запустил своих змеев посредине аэродрома и только поднял корзину, как Уточкин, летавший по кругу, изменил направление и полетел поперек аэродрома. Не видя каната, протянутого к змеям, он угодил с точностью до миллиметра своим „Фарманом“ прямо в него. Самолет на несколько мгновений остановился, а затем стал довольно медленно падать па землю. Не замечая каната и чувствуя, что его влечет к земле какая-то неведомая сила, Уточкин отчаянно дергает рулями глубины… раздается треск, и недоумевающий авиатор растерянно смотрит по сторонам. Увидев злополучный канат, виновный в его несчастье, Уточкин сердито закричал: „К-какой это ч-чурбан п-протянул здесь канат?“ И мрачно приказал своему механику разбирать разбитый самолет…»[57]
Из-за этого случая участвовать в дальнейших турнирах петербургского праздника Сергей Исаевич уже, конечно, не мог. Обидно… Едва успел к концу торжеств отремонтировать свой биплан. Об этом пишет Леонид Алейников:
«Починившись, он все же на своем грузном, многострадальном, хрипящем всеми хрипами старости „Фармане“ нашел тот ветер, с которым носился один над огромным Комендантским полем, как старый орел, не желающий умирать».
Авиатор очень устал за эти месяцы напряженной, тревожной жизни. Непросто было выдержать дальние переезды, поспешную разборку и сборку «Фармана», сотни больших и малых неурядиц в дороге и в организации полетов.
В Баку его измучили частые перебои износившегося мотора, резкие ветры с дождями и снежными зарядами. Приходилось даже начинать полеты с опозданием на несколько часов, когда уже смеркалось. В воскресенье 24 ноября 1910 года Уточкин подымался четыре раза, в том числе один раз с пассажиркой — артисткой Тамарой Грузинской. Самый продолжительный взлет длился (увы!) лишь две минуты… Сергея Исаевича тяготили недуги аэроплана. В беседах с журналистами он называл свой «Фарман» «ископаемым», «старой калошей», «шарманкой» (потому что приходилось порой долго прокручивать винт, прежде чем мотор начинал «чихать» и, наконец, оживал)… Впрочем, это было скорее бравадой. Пилот уже свыкся со своим воздушным «скакуном», без устали возился, ремонтируя его. В этих заботах незаурядное мастерство и терпение проявил механик, верный спутник Сергея Исаевича в странствиях — бывший солдат морского батальона Адам Кам. Поэтому, несмотря на то, что аэроплан преодолел в разобранном виде 12 тысяч верст на железнодорожных платформах, он к моменту возвращения в Одессу пребывал еще в «сносном» состоянии.
57
Об этом происшествии авиатор-ветеран рассказал в газете «Правда» 20 марта 1973 года. Николай Николаевич Данилевский начал летать на воздушных шарах и змеях еще в 1906 году. Учился в Гатчинской авиационной школе, был в ней инструктором. Сразу же после Великой Октябрьской социалистической революции его назначили помощником начальника школы. В числе его учеников Герои Советского Союза М. С. Бабушкин, М. T. Слепнев, М. В. Водопьянов.