Журнальная хроника отметила:
«С. И. Уточкин вернулся на некоторое время в Одессу для отдыха и окончания постройки своего аэроплана».
Как видим, пилот не оставлял мысли о летательном аппарате собственной постройки… Леонид Алейников по этому поводу писал, что
Сергей Исаевич «к настоящему времени является счастливым обладателем многострадального собственного аэроплана „Фарман“, уставшего уже летать, старика-двигателя, поработавшего так много и льнущего теперь к земле, и плоскостей биплана, обросших как бы мхом и частицами праха… Когда обращались к летающему человеку за помощью, он отдавал все, что имел. Все, что приобретает Уточкин, часто помещается в жилетном кармане, и „счастливец“ вновь строит аэроплан по типу легкого гоночного разборного „Фармана“, которым ему необходимо заменить свой рабочий французский аппарат, отслуживший уже все сроки… Кипит работа, найден необходимый материал. Неутомимый сотрудник Уточкина А. А. Кам сушит лес на одной фабрике, деревянные части изготовляет на другой. Холст размечает и сшивает на частной квартире и в павильоне Одесского аэроклуба в холодные дни, танцуя от мороза не то танец апашей, не то негритянский или индийский… Один человек — все тот же Кам — инженер, столяр и белошвейка, собирает и регулирует новую уточкинскую птицу. Пройдет несколько дней, и эта птица, изящная, красивая, стройная, будет купаться в холодном сером зимнем небе».
Отдохнув дома несколько дней, Сергей Исаевич снова садится в пилотское кресло. Взлетает, будто нет зимы… Энтузиазм авиатора поддерживается сознанием, что он испытывает летные качества новой, только что построенной крылатой машины. К его радости, она ведет себя в воздухе уверенно. Сделал над ипподромом «восьмерку». Убедившись, что собранный Камом мотор работает надежно, забрался на двухсотметровую высоту. Не испугался студеного ветра, понесся к Люстдорфу,[58] описал круг над морским заливом, вернулся, взбудоражил пассажиров трамвая, движущегося по Преображенской улице,[59] пролетел низко-низко, едва не задел электропровода. Описал вираж вокруг шпиля собора, снова снизился, пронесся мимо окон верхних этажей гостиницы «Пассаж»…
Конечно, так лихо кружить над городскими кварталами, снижаться до уровня окон гостиницы можно было на заре авиации. Происшедшие одна за другой во многих странах катастрофы аэропланов вызвали естественную тревогу. Последовали «контрмеры» правительств и городских властей, ограничивавшие свободу воздушного передвижения над городами. Многие вводимые правила были вполне обоснованы, но встречались и абсурдные. В частности, изданный в 1911 году «Международный воздушный кодекс» требовал: «Всякий воздушный аппарат, намеренный взлетать и спускаться на землю, должен дать сигнал трубой, сиреной или свистком». Уточкин, да и другие авиаторы, обходились без фанфар, которые ничего не могли прибавить к гулу авиационного мотора, наилучшим образом сигнализирующего о взлете или посадке самолета.
Одесский аэроклуб в специальном журнале вел учет полетов своих членов на аэропланах. 3 декабря 1910 года сделана следующая запись:
«3 декабря, тихо. Уточкин (гоночный „Фарман“ работы мастеров Од. морского батальона), производя пробный полет… пронесся над всем городом и, обогнув собор, вернулся на аэродром. Пробыл в воздухе около 20 минут».[60]
До 23 декабря авиатор почти каждый день летал. В тихую погоду с ним поднимались смельчаки-пассажиры. Жаль, что зима стала суровей и воздушные путешествия все же пришлось прекратить. Но Сергею Исаевичу уже был не по душе «наземный» образ жизни. Поэтому он охотно принял приглашение полетать в теплых краях — совершить турне по Египту. 19 января 1911 года новый биплан Уточкина был отправлен на пароходе к египетским берегам. Вскоре туда отбыл и авиатор.
Порт Александрия встретил Сергея Исаевича и его антрепренера Леонида Алейникова ветреной погодой, характерной для этого времени года. Полеты должны были во что бы то ни стало состояться. Где? На окраине города выбрали место для взлетной площадки, но ее владелец заломил за аренду такую сумму, что пришлось отказаться. Наконец по сходной цене удалось нанять участок земли в Гелиополисе — в пятнадцати километрах от Александрии, рядом с гостиницей и казино «Сан Стефано».