Аэроплан на старте. Усиливает обороты винт, пробег… Перед самым обрывом биплан взмывает ввысь. Вздох облегчения прокатывается по многочисленной толпе. Зрители только теперь по-настоящему осознали, сколь опасен уточкинский трюк. А самолет уже парит над морем, легко и свободно кружит над плывущими судами, баркасами, яхтами. Уточкину приветственно машут моряки, портовики… Долго радует взор одесситов авиатор… Лишь приближающаяся гроза и нехватка топлива вынуждают его приземлиться в районе Дофиновки…
Вечереет, но одесситы не расходятся, они ждут возвращения своего любимца. И летчик оправдывает надежды — возвращается на автомобиле. Гремят овации. Навстречу пилоту спешат руководители клуба. Слышатся поздравления, возгласы:
— Браво, Уточкин! Ур-ра! Качать его!
Плотная фигура авиатора несколько раз взлетает над толпой. Напоследок его… роняют, но довольно легко.
— На «Фармане» н-не сорвался, а т-тут ав-вария… — шутит Сергей Исаевич…[63]
Писатель Макс Поляновский десятилетним мальчишкой видел, как в тот июльский день Уточкин усаживался на свое пилотское кресло, как лихо стартовал… Спустя много лет другой свидетель этого смелого взлета, бывший спортсмен, приятель Уточкина, Я. Г. Шошников рассказывал Поляновскому:
«Мы предложили Сереже взять несколько концов веревки, чтобы, если машина не оторвется от земли, поднять веревки и задержать ее хотя бы в десяти метрах от обрыва. Он рассмеялся и отклонил наше предложение».[64]
Вскоре в иллюзионах (кинотеатрах) показали специальный выпуск кинохроники, посвященный отважному сотому полету Уточкина. Авиатор получил множество телеграмм с поздравлениями. Одна из них была адресована: «Академику спорта Уточкину».
Возле аэроплана на одесском летном поле нередко появлялся худощавый загорелый подросток. Пилот не стал его прогонять, увидев, что мальчишка ретиво вытирал мокрой тряпкой пыль и брызги масла с деревянных частей биплана. Самозванный помощник буквально священнодействовал, чувство ответственности распирало его. Это был один из неисчислимых поклонников Уточкина Эдуард Шварц.
Авиатор одобрительно похлопал Эдика по плечу:
— Д-да, парень… Аэроплан — эт-то в-вещь! Эт-то тебе не п-пузырь с пустотой внутри. Я, б-брат. когда-то летал на пузырях. Чепуха! Б-будущее вот за этим…
Мальчишка ловил на лету каждое слово пилота, от волнения у него горели уши. Искусство этого веселого бесшабашного человека казалось ему неповторимым, а небо — недосягаемым. И все же судьба Эдуарда сложилась счастливо: в советское время он стал одним из первых в стране пилотов гражданской авиации, летчиком-испытателем.
В числе читательских откликов, полученных авторами после выхода в свет первого издания этой книги, поступило и письмо от известного летчика-испытателя М. А. Нюхтикова.
«Мне было шесть лет от роду, — пишет Михаил Алексеевич, — когда жители узбекского города Андижана впервые увидели в небе самолет. Управлял им легендарный Уточкин… Чтобы увидеть это чудо, меня в Андижан привез мой отец, служивший в начале века начальником железнодорожной станции Федченко (как и гигантский ледник на Памире, станция названа в честь известного исследователя Средней Азии). Мы с отцом видели, как аэроплан катили вручную от вокзала через главную улицу Андижана под возбужденные, изумленные возгласы прохожих. На пустырь, оборудованный под летное поле, сошлось великое множество людей. Я чуть не потерял отца в толпе, то и дело перебегая вместе с другими любопытными мальчишками — стремился не упустить ни единого этапа подготовки „Фармана“ к полету. Отец разыскал меня, поднял и посадил себе на плечи. Теперь уже никто не мог мне помешать жадно, в упор разглядывать этот увлекательнейший из аттракционов.
Хорошо запомнился момент взлета Уточкина. Рыжеволосый пилот поднял кверху руку — сигнализировал о готовности стартовать. Пока мотор набирал обороты, в переднюю кромку нижнего крыла биплана упирались две шеренги солдат, удерживали самолет на месте. Как только Уточкин опустил руку, солдаты тотчас по команде присели на землю, отпустив крыло. „Фарман“ медленно прорулил над ними и стал ускорять разбег. Его отрыв от земли вызвал одновременный изумленный вздох тысяч людей. Удобно устроившись на отцовских плечах, я видел, как аэроплан полетел и скрылся за холмами.
По заранее объявленной программе показательных полетов Уточкин должен был покружить над пустырем и здесь же сесть. Но „Фарман“ не возвращался из-за холмов. Зрители, разгоряченно обсуждая все увиденное, ждали. Никто не проявлял неудовольствия несоблюдением программы — впечатлений и так было предостаточно, ведь только что на глазах у всех ожила сказка из „Тысячи и одной ночи“… Но вот прискакал всадник и сообщил, что на летательном аппарате внезапно в воздухе остановился мотор, Уточкин совершил вынужденную посадку возле пригородного кишлака и пытается что-то починить… Зрители расходились, потрясенные, удовлетворенные увиденным, шутка ли сказать — человек летает!..
63
Подробности юбилейного полета сообщил «Вестник выставки», изданный в Одессе в 1911 году.