-Ведьмы, насколько я знаю из эпоса, чужими душами никогда не промышляли. Колдовали только,– снисходительно хмыкнул Жмыхов,– к тому же я не доктор Фауст.
-Они души очерняют, а потом когда созреют, предлагают дьяволу. Как груши.
Глупый разговор про ведьм убежденному атеисту Жмыхову был неинтересен, он хотел уже уйти, но вдруг спросил:
-И что же делать?
-Как что?– изумился сосед. – Власть менять.
-Да я не про это, мне-то что делать?
-Все взаимосвязано. А ты дружок в церкву сходи, причастись, вина да хлеба Христова отведай, батюшке исповедуйся.
-Вообще-то, цыганка мне ничего плохого не предсказала, наоборот, мол, не вешай нос, все будет хорошо.
-Обман, как есть обман. А в жизни все случится наоборот, уж поверь мне. На это ведьмы и рассчитывают, глупый. Человек расслабляется, а когда спохватывается, уже поздно. И свечей, свечей в церкви купи побольше, не скупись, душа дороже стоит. Крещеный?
Ваня был крещеным и вообще его предки по материнской линии служили священниками, но засомневался, следует ли до конца откровенничать с соседом. Чем меньше о тебе знают, тем лучше. Эту истину нужно напечатать красными буквами в школьных учебниках. Рассказ о цыганке не в счет. Так, забавная история, не более.
-Ну…
-Покрестись непременно. И в нашу партию вступи, тогда и нечисть приставать перестанет. Ну, ладно, мне пора.
С этими словами сосед взвалил на плечо массивное древко свернутого красного флага, которого как ни странно Ваня не заметил, направился к лифту. В дверях холла обернулся:
-Нынешняя власть от сатаны, потому и ведьмы проходу не дают. Ничего, мы всех посадим на красную сковородку!
-Кто бы в этом сомневался, – кивнул Ваня.
Пока думал: бежать ли еще за одной бутылкой, зазвонил мобильник. Это был редактор Белкин. На этот раз он предстал не тургеневским дворянином, а обычным развозчиком пиццы.
-То, что ты, Ваня мне прислал,– чуть ли не кричал Белкин,– никуда не годится. Даже странно от тебя такое было получить. Имей в виду, если будешь продолжать писать в таком же духе, весь твой сценарий полетит в корзину. Полностью переделай начало. И помни, готовый материал должен быть у меня через неделю. Не успеешь, не обессудь, придется нам с тобой расстаться.
Жмыхов всегда посылал редактору первые несколько страниц начатого сценария, чтобы тот одобрил смысловое направление, и потом не приходилось переделывать весь текст. Никогда особых претензий не было, а тут на тебе. Такого Ваня не ожидал. И сразу вспомнил слова соседа: " А в жизни все случится наоборот, уж поверь мне. На это ведьмы и рассчитывают".
Лишиться возможности писать сценарии, означало для Вани катастрофу. Когда-то он имел громкое имя на телевидении. Но из-за возраста, а на ТВ если нет связей, ты уже никому не интересен после 35-ти, оказался ненужным даже бывшим друзьям-однолеткам, умудрявшимся держаться на теплых останкинских местах.
Ночью Жмыхова мучили кошмары. Ему снилось, что его поймали в сети Белкин с цыганкой и волокут по кочкам, чтобы утопить в болоте. А в зад подтыкивает серпастым наконечником красного флага сосед. Проснулся весь в поту, взглянул на экран работающего компьютера, где висел текст сценария и на душу навалилась дикая тоска.
Нужно что-то делать. Прямо сейчас. Умылся, но побриться забыл, выбежал из дома. За углом в банкомате снял последние две тысячи, решительно направился к храму у Кольцевой дороги. За церковным прудом встал, задумался – а надо ли идти? Глупость какая-то. Но как всякий убежденный атеист, Ваня переставал таковым быть, когда его прижимало. Надо, Жмыхов, – сказал он себе.– Постичь мироздание человеку пока невозможно, черт его знает, может, там кто и в самом деле есть. Вспомнив черта, Ваня перекрестился.
Несмотря на ранее утро, в храме было немало старушек, у одной из них узнал где принимает архиерей. Выяснилось, что исповедь бесплатна и не следует рассказывать батюшке подробно о своих неправедных поступках, нужно лишь назвать сам грех: согрешил высокомерием, сребролюбием, пьянством, прелюбодеянием, ну и так далее. А главное, требуется осознать грехи и искренне в них раскаяться.
После общей молитвы Ваня встал в очередь, которая продвигалась довольно быстро. Он очень волновался, мысленно подбирал слова, которые скажет священнику, но получалась какая-то околесица. Наконец, очередь дошла и до Жмыхова. На негнущихся ногах он подошел к аналою, сразу же схватился за лежащий на нем крест. Батюшка нахмурил лоб и Ваня спрятал руки за спину. Надо было по совету старушек назвать свое имя, но он стоял как истукан.
-Когда последний раз исповедовались, сын мой,– спросил священник, принюхиваясь к винному перегару,– что привело вас в больницу духовную?