Петя боялся мистики, поэтому прервал полет мысли в идеалистическом направлении. Но ведь, чудо!
И на утро Речкин не почувствовал тяги к курению. Челюсть болеть перестала, настроение выправилось. Грабитель у магазина, несомненно, сыграл позитивную психологическую роль. Физический стресс и моральная установка – не курить, вредно!
Впрочем, если бы я сказал, что сигарет нет, ничего бы не изменилось. Или изменилось?
Но к концу недели никотиновая тоска сначала легко, а потом все тяжелее стала давить Петю. Он в очередной раз принялся рассматривать в Интернете страшные картинки со вскрытыми внутренними органами курильщиков, жевать мятную жвачку, но все бесполезно. В пятницу вечером понял, что терпение вот-вот лопнет. А тут опять Проктит. Украл уже не колбу, а микроскоп на батарейках.
И Речкина осенило. Очередным темным вечером купил пива, зашел за угол магазина. Ждать пришлось долго, выпил почти четыре бутылки, захотелось по нужде. Только зашел в арку, услышал за спиной:
-Закурить есть?
Слава богу, вернее Власатому,– подумал Речкин,– наконец-то!
-Могу предложить 'Парламент',– с готовностью ответил Петя.
И снова знакомая фраза о вреде курения и вспышка в мозгу. На этот раз Речкин свернутой челюстью не отделался. Вся его физиономия превратилась в сплошной синяк, пришлось брать больничный.
Власатый явно переборщил, видимо, от того, что ничего в карманах Пети не обнаружил: ни денег, ни телефона. Ошибка, в следующий раз нужно поступать осмотрительнее, прихватить хотя бы мелочь, – решил Речкин. Курить-то ведь опять не хочется! Чудо! Ну, кто скажет, что не так?
В следующий раз? И сколько этот мазохизм будет продолжаться?– вдруг прикусил разбитую губу Петя.– Физический ущерб от небритого идиота явно превышает вред, наносимый организму табаком. Не дело. Очередная встреча может стоить жизни. Нужно что-то придумать.
Время активизировать извилины было. Только через неделю Речкин смог появиться в институте. Завлаб его встретил недобрыми словами:
-Страна требует прорывных открытий, а некоторые научные сотрудники являются на работу лишь для получения зарплаты.
-У меня справка,– хмуро ответил Петя.
-В метро купили? Буду ставить вопрос о вашей профнепригодности и увольнении, – в который раз пообещал Проктит.
У Пети уже имелся план, а теперь отпали всякие сомнения в необходимости его реализации. Сколько можно терпеть этого сволочного Проктита?
В пятницу в обычное время встал с пивом за магазином. На этот раз прихватил с собой баллончик со слезоточивым газом. Власатый ждать себя не заставил. Как только спросил – есть ли закурить, сразу же получил в кустообразную физиономию мощную перцовую струю.
Он не закричал, не схватился за глаза, а только протер чесночной пятерней бороду и повалился навзничь, дернув на прощанье правой задней конечностью. Пришлось приводить в чувство пивом. Уже через минуту у образины ожил лохматый нос, зашевелились шерстяные уши:
-Закурить есть?
-Обождите,– влил ему в пасть пенную жидкость Речкин.– У меня к вам дело. Хорошо оплачиваемое.
-Курить вредно,– не отступал от своего Власатый.
Тогда Петя съездил бомжу палкой по лбу, схватил за рваный воротник:
-Откажешься, в полицию сдам. Понял?
-Понял,– сразу же кивнул грабитель.
И зачем я должен себя изводить?– потирал Речкин руки по дороге домой.– Пусть враги изведутся. Главное – ликвидировать основной раздражающий фактор.
Через неделю, как раз к пятнице, осторожно подступился к Проктиту:
-Илья Сидорович, я к вам по личному делу.
-Что еще?– раздраженно передернул плечами завлаб.– Вопрос о вашем увольнении будет рассматриваться на коллегии во вторник. Подумать только, из-за этого бездарного хлюста отрывать от работы серьезных ученых! Развел президент демократию! Таких, как вы нужно из науки мусорной метлой выметать, а не дискуссии разводить. Метлой!
-Не хотите ли вечером пивка выпить? Угощаю,– неожиданно предложил Петя и Проктит растерялся, заерзал на продавленном стуле.
– Поздно спохватились. Да я с вами и на одном поле.... И вообще предпочитаю пить пиво в одиночку, чтобы лучше думалось о возвышенном. Впрочем, вам этого не понять.
Речкин, конечно, не стал говорить, что пьянство 'один на один' добром не заканчивается, наклонив голову, прошептал: