Вдруг раздался страшный крик,
А потом – звериный рык:
Да такой, что у старухи
С головы снесло парик!
Распахнулась дверь дворца,
И Кощея-подлеца
Все увидели, бегущим
В шлеме в виде огурца!
От дрожания земли
Все свалились, как кули.
Водяной перепугался
Так, что воды отошли».
Старуха:
«Коль сюда он добежит,
Это вряд ли рассмешит…
У него в психдиспансере
Даже карточка лежит.
Не дразни гусей, Иван,
Заверши скорей наш план,
Потому что, чую, будет
Среди нас большой изъян».
Рассказчик:
«Ваня больше ждать не стал
И иглу легко сломал,
Совершив давно желанный
Долгожданный ритуал.
И в секунду ту же вдруг
Скис Кощей, совсем потух,
Как в момент перегоревший
Раскалившийся утюг.
Сел на землю и вздохнул,
Ненавязчиво чихнул
И в бессильной злобе взглядом
Всех, как вилами, проткнул.
Поворот такой смутил
Всех, кто этот суд вершил:
Почему ж Кощей не умер
Или всех не порешил?
Кто ответит: ждать чего?
Может быть, добить его?
Но царевна, появившись,
Объяснила все легко». –
Царевна:
«Вы в игле нашли не то,
Что искали. Там всего
Лишь его мужская сила
И бессмертие его.
Коротать свой будет век,
Как обычный человек,
Но за женщинами, правда,
Прекратит он резвый бег».
Рассказчик:
«А старуха к Ване льнет,
С нетерпеньем ножкой бьет:
Исполненье уговора
От него, как видно, ждет».
Иван:
«Слушай, бабка, отвяжись,
Успокойся и уймись,
И с высот сих сексуальных
Ты на землю опустись.
Кстати, вон сидит Кощей –
Очень хилый, но ничей,
И, как раз, как ты просила:
Ничего не может, змей!
Вот, что я скажу тебе:
Забирай его себе –
Может быть, он долгожданный
Принц мечты в твоей судьбе!
Он, гляди, худой, как шест,
Видно, очень плохо ест,
Кроме стройного скелета,
У него других нет мест.
Откорми его, согрей,
Чтоб он выглядел бодрей,
А не как забытый всеми
И завядший лук-порей.
Мы ж с любимою моей
Будем жить, где жил Кощей:
Раз дворец освободился –
Значит, он уже ничей.
Этим ходом, может быть,
Я смогу не превратить
Дом отеческий в коммуну
И себя не обделить.
Обретя покой и мир,
Мы закатим дружный пир:
Заходи любой и каждый –
Хоть сапожник, хоть эмир!
Ты, старуха, тоже будь,
Всех своих не позабудь;
И возьми с собой Кощея –
С нами примет пусть на грудь».
Рассказчик:
«Тут Иван позвал жену,
И она пошла к нему,
По привычке тихо квакнув
И слегка пустив слюну.
И Иван в который раз
С грустью вспомнил день и час
Не испитой брачной ночи
И непознанный экстаз.
Но он эти мысли прочь
Отогнал – была бы мочь!
Впереди ночей так много –
Вспомнит ей и эту ночь!
…А, спустя недельный срок,
Экс-Кощеевский чертог
От народного веселья
Уберечь себя не смог!
Первым гостем во дворец
Прибыл грозный царь-отец;
Предыдущий пир вчера лишь
Он закончил, наконец.
А за ним – и сыновья,
И невестки, и родня,
Гости с прошлого веселья,
Не допившие полдня.
И старуха, и Кощей…
(Кстати, он поверх мощей
Нарастил жирок янтарный
От старухиных борщей).
Дальше – Леший, Водяной
И Вампир с чужой женой,
И кикиморы-близняшки –
Старше первая второй.
Ну, а следом живо прет
Зрелищ жаждущий народ,
Будто съесть ему осталось
Свой последний бутерброд!