— Зачем ты это сделала?
— Потому что хочу умереть.
— Какая у тебя причина умирать?
— А какая у меня причина жить?
— Вы большая эгоистка, милочка, — сурово говорит Кэролайн.
К этому времени Анна почти без сознания, она раскачивается и невнятно бормочет. Мы обсуждаем, куда ее везти. Поблизости живет частный врач, но мы решаем ехать в государственную больницу, вероятно, там располагают большими возможностями. В больнице мы взваливаем ее на каталку. Пока мы объясняем врачу, что она сделала, появляется таксист и дергает меня за рукав: семьсот рупий. Это в пять раз больше обычных расценок, но я швыряю ему деньги, спорить некогда. Анна делает мне какой-то слабый знак и, когда я наклоняюсь к ней, почти неслышно что-то шепчет.
— Что ты говоришь? Я не понимаю тебя.
Она прилагает усилия, и на этот раз я слышу.
— Скажи им, что я приняла.
— Уже сказал, — отвечаю я.
И в этот момент она проваливается в беспамятство.
Я прихватил с собой ее медицинские предписания, чтобы показать врачу, он читает их, качая головой.
— И она приняла все это.
— Да, все.
— Придется делать откачивание, — говорит он и объясняет мне условия лечения в их больнице. Они неслыханны, он вынужден повторить еще раз, прежде чем я все до конца понимаю. Лечение и содержание бесплатны, а инструменты и лекарства нет. Но недостаточно просто заплатить за них, их нужно самим купить. Доктор пишет список необходимого на клочке бумаги, с которым я должен проследовать по коридору, выйти из здания, пересечь внутренний двор и по другому коридору, в другом здании, дойти до аптеки.
Перед прилавком стоит небольшая толпа, каждый размахивает своим листком и вопит, стараясь перекричать других. Я врезаюсь в толпу, прокладывая себе путь локтями.
— Моя подруга умирает! — рычу я. — Пожалуйста, пропустите меня!
Вероятно, тон моего голоса производит впечатление, потому что мою бумажку берут сразу же. Я жду, пока усталый продавец бродит между полками, снимая с них то, что требуется. Длинный отрезок резиновой трубки, солевой раствор, марлю. Потом подводит баланс, берет у меня деньги и тщательно отсчитывает сдачу. От чувства нереальности происходящего воздух словно густеет, ощущаешь себя как во сне, в котором не можешь двигаться, и сквозь этот туман я бегу обратно по коридору, через двор, по следующему коридору, на второй этаж.
Врач сообщает мне, что если промывание желудка не поможет, то придется перевести Анну в большую больницу в Панаджи, где есть аппараты искусственного дыхания и кровообращения. Существует опасность, что у больной начнут отказывать внутренние органы, а здесь, в Маргао, необходимого оборудования нет.
Когда я и врач приходим к Анне, в палате, где она лежит, разыгрывается сцена. Палата набита индианками, и иностранка вызывает у них жгучее любопытство. Они с простодушным любопытством смотрят на то, как у спящей женщины выворачивает желудок. Пятна расползаются по ее ночной рубашке, воздух наполняется отвратительным запахом. Я озираюсь в поисках медсестры, но не тут-то было. Врач сурово говорит нам:
— Вы устроили этот беспорядок, вам и убирать.
— О Боже, — говорю я, — не могу поверить.
И это один из немногих в моей жизни случаев, когда заявление соответствует истине. Утром я гулял по пляжу, а теперь должен убирать блевотину за моей умирающей подругой.
Хорошо знающая свое дело Кэролайн снова все берет в свои руки:
— Нам нужны резиновые перчатки, дезинфицирующее средство и хлопчатобумажная тряпка.
Врач записывает все это на бумажке, а я, сбежав на два этажа, снова мчусь через двор в аптеку. Когда я возвращаюсь, Кэролайн уже сняла с Анны ночную рубашку и купальный костюм, разрезав их. Мы перекатываем ее на бок. Она представляет собой абсолютно инертную массу, мертвый груз. Соседки по палате находят все это очень забавным; прикрывая рты руками, они весело хихикают.
Когда мы начинаем мыть Анну, я не выдерживаю и признаюсь, скорее себе, чем кому бы то ни было:
— Не знаю, смогу ли я.
Кэролайн смотрит на меня.
— Я сама все сделаю.
Оказывается, в Англии она как медсестра ухаживает за престарелыми больными, часто прикованными к постели, этим и зарабатывает деньги на поездки в Индию. И снова меня охватывает прилив благодарности к Кэролайн за готовность сделать и эту работу за меня.
Наблюдательницы падают со смеху, пока Кэролайн обтирает Анну. Я выхожу в коридор. Я ощущаю себя так, будто нахожусь далеко от себя самого и от окружающих меня поверхностей, как если бы я смотрел в дальний конец длинного темного тоннеля на солнечный мир, находящийся за ним.