Лицо Белиаса наливается яростью, но не в мой адрес. Он смотрит мимо меня, на Аваиру.
— Черт побери, Аваира. Это не входило в наш план.
— Извини. — В ее сладострастном голосе я слышу ухмылку. — Это было слишком просто. Не думала, что так сильно ударила в него.
— Ты, дура набитая! Теперь мы все на очереди в раскаленную яму. И о чем ты только думала? — От ярости сквозь человеческую оболочку, мерцая, проступает его истинная сущность.
Веселье уходит из голоса Аваиры, сменяясь тревогой.
— Это была случайность. Мы не отправимся в яму.
Белиас испускает рык и растворяется, оставляя после себя серное облачко. Через секунду его «шелби», по-прежнему припаркованная на обочине, с визгом срывается с места. Я поворачиваюсь. Аваира тоже ушла.
За все свое существование не припомню случая, когда боялся бы так сильно. Я опускаю глаза на Фрэнни и отзываю жар. Она смотрит на меня. В отсутствие Белиаса ее мысли проясняются. Ангел пока не явился за ней, так может, все в порядке. Я крепко прижимаю Фрэнни к груди, гадая, кого из нас так сильно трясет. Зарываюсь лицом в ее волосы и вдыхаю их аромат.
— Я не мог позволить ему завладеть тобою, — бормочу я, не подумав.
Она смотрит на меня из-под полуопущенных век.
— Не мог чего? Что происходит? — Ее голос слабый и хриплый, а слова неотчетливы.
Что же ответить? Правду? Что я почти позволил Белиасу, инкубу, соблазнить тебя и вытянуть твою душу?
Нет.
Я изображаю улыбку и стараюсь говорить спокойно.
— Фрэнни, ты садилась в машину к какому-то незнакомцу. Разве мама не предостерегала тебя от такой беспечности?
Ее брови хмурятся, словно она силится что-нибудь вспомнить, но не может. Она не отвечает.
Шумный отъезд Белиаса привлек внимание некоторых соседей. Спасибо еще, что сейчас день, а не то огненно-красный удар Аваиры осветил бы весь район. Но я все же замечаю, как в доме напротив поднимаются жалюзи, и пытаюсь побыстрее занести Фрэнни внутрь. Я проношу девушку мимо своей «шелби» в дом, затем взбираюсь по ступенькам, дохожу до ее спальни, где кладу на кровать и быстро осматриваю. Фрэнни все еще горячая, но ее дыхание и пульс в норме. Опустив голову, я облегченно вздыхаю.
Фрэнни в полном порядке.
Я делаю шаг к окну, проверить, нет ли снаружи Белиаса, но она хватает меня за руку.
— Эй, — говорю я, — тебе нужно отдохнуть.
— Останься. — Ее голос слаб, но полон решимости.
Фрэнни тянет меня за руку, и я сажусь на край кровати, убирая с лица девушки светлые локоны, прилипшие ко лбу.
— Думаю, мне все-таки лучше уйти. Если родители придут и найдут меня в твоей спальне, нам несдобровать. Я буду снаружи. Обещаю.
Ее голос крепчает, а глаза умоляюще смотрят на меня.
— Останься.
Я тяжело вздыхаю, борясь с желанием поцеловать ее. Сказать ей «нет» просто невозможно.
— Как пожелаешь.
Я долгое время сижу на кровати и наблюдаю, как ее дыхание становится размереннее, когда она проваливается в сон. Что, черт побери, я творю?!! Я смог уйти из преисподней, поскольку пришел по собственной воле — меня не призывали, но это лишь вопрос времени. А когда меня призовут, все будет кончено. Есть ли у меня в запасе дни? Часы? Но этого все равно будет недостаточно. Каков бы ни был исход, отмечу ли я ее душу или нет, я все равно не смогу остаться с ней. В груди все переворачивается при мысли, что мне придется снова покинуть Фрэнни.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб, затем освобождаюсь от руки. По крайней мере, пытаюсь. Фрэнни резко открывает глаза и сильнее вцепляется в меня.
— Куда это ты собрался? — говорит она в полудреме, но в ее голосе отчетливо слышна паника.
Я не могу противостоять этому. Если она нуждается во мне, я не смогу заставить себя уйти.
— Никуда, если ты этого не хочешь, — улыбаюсь я.
Сперва она тоже улыбается мне в ответ, но затем выражение ее лица меняется. В сапфировых глазах появляется недоумение, как и на всем ее прекрасном лице, когда она вспоминает, что ненавидит меня.
— Я не могу доверять тебе. Ты словно Джекил и Хайд,[31] — говорит она, по-прежнему крепко сжимая мою руку.
Я лишь качаю головой, когда мое сердце из серы разбивается вдребезги. Игра окончена, и я проиграл — всеми возможными способами. Ведь я люблю Фрэнни. Но не могу получить ее.
Я встаю, желая уйти подальше от нее, чтобы не навредить еще больше. На этот раз она отпускает меня.
— Ты права, — говорю я. — Ты не можешь доверять мне.
Я заставляю себя сесть на край кровати, испытывая головокружение. Вижу, как Люк выходит через мою дверь, и знаю, что должна отпустить его. Но остатки трезвого смысла и благоразумия уступают место первобытной потребности быть с ним.
31
Герои повести Р. Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886), олицетворяющие добро и зло в душе человека.