Смирившись, что на ближайшие пару часов сон не входит в мои планы, беру рюкзак, в котором есть все необходимое для рисования. Он небольшой, белого цвета с пятнами акварельной краски. Рисунки Эвлин напомнили мне, как давно я не бралась за карандаш. Натягиваю сарафан и легкую кофту, выхожу из комнаты. Проходя мимо двери брата, прислушиваюсь. Отчётливо слышу тихую музыку и напряжённый разговор. По тону сразу понимаю, что он вновь ругается с Келли. Возможно, она жалуется ему по поводу нашей стычки. А может и нет.
Плевать!
Меня больше волнует, когда же эта стерва уже угомонится и, наконец, оставит моего брата в покое.
С трудом сдерживаю свой пылкий норов. Делаю шаг назад, чтобы не пнуть дверь как следует. Бегом слетаю вниз по лестнице, мысленно покрывая Келли благим матом. Вслух это не позволительно. И не потому, что может услышать мама или кто-то из детей. Нет! Просто это не моё. Конечно, и у меня бывают срывы. Не такие, как сегодня, но все же, пару раз я некрасиво поливала Брукс в ответ на ее едкие фразочки. После даже самой противно было.
Время подходит к полуночи, и все уже по своим комнатам. Меня это радует. Не придётся оправдываться и объяснять, куда я. И самое главное, это значит, что никто ещё не в курсе случившегося. Обуваюсь и выхожу за дверь.
На улице ночное небо освещает яркая луна и звёзды. До этого я была настолько напряжена, что даже не обращала внимание на эту красоту. А сейчас понимаю, что я чуть не упустила!
Уверенно шагаю по нашей земле. Основная дорога на ранчо освещается большими фонарями. Сейчас я на своей территории, и мне не страшно. Даже наоборот, на свежем воздухе как-то легче, спокойней.
Прислушиваюсь к трескотне сверчков, которые мелодично переговариваются друг с другом. Немного завидую им. Мне не с кем поговорить, не с кем поделиться своими переживаниями. Приходится все держать в себе. В одиночку волноваться за Эвлин, переживать смерть Саманты и даже злиться на Кэлли.
Останавливаюсь. Смотрю на свой старый дом. В нем я родилась, провела лучшие годы своей жизни. Счастливое детство, которое ощутимо осталось позади, где-то в глубине этих стен... Родных стен, которые сейчас занимают чужаки. Крутые парни из большого города. Уверенные в себе агенты. Только толку от них пока никакого. Крутятся под ногами и лишь ещё больше заставляют нервничать.
Боже… Сара! Что за мысли? Обвиняешь людей в том, в чем сама ни на грамм не продвинулась.
Хватит пялиться на окна. Надо идти.
Две минуты и я у большой ангарной двери. Свет включён, но он мне не нужен. Я хочу погрузиться в детство, вернуться в то время, когда мне было десять, двенадцать, даже четырнадцать сойдёт. Тяну руку к стене, прикрываю глаза и щелкаю по выключателю. Открываю глаза, и вот он… другой мир, как на ладони. Небесные светила, созданные детскими руками, хорошей фантазией и люминесцентной краской. Улыбаюсь сама себе, просто потому, что мне хорошо. Впервые за последнее время спокойно.
Медленно подхожу к деревянной лесенке. Поднимаюсь, усаживаю свою попку на доски, усыпанные свежей соломой, бросаю рюкзак в сторону и со свешенными ногами ложусь на спину. В ту самую солому, на которой сижу.
Вдыхаю любимый запах детства и замираю. Улыбка сменяется напряжённостью. Обонятельные рецепторы щекочет легкий шлейф мужского аромата. Не могу его описать, потому что он мне не знаком. Необычный. Красочный. Таких не продают в магазинах. Им обладают от рождения, с годами приобретая терпкие нотки: мужества, опыта и животной страсти.
Меня от него вновь пронзает разрядом, который по телу пробегает горячей волной, накапливается энергетическим комочком внизу живота. Пробивает до дрожи в коленях, до онемевших пальцев. Прикрываю глаза, а хочется их закатить до трепетания ресниц. Вокруг тишина. Даже лошади молчат, не прерывают мой внутренний апогей. Пытаюсь себя успокоить, ссылаюсь на стресс и переживания.
Поворачиваюсь и чувствую на лице легкое дуновение. Я не ошиблась. Он здесь! Сердце, словно ретивый скакун, несётся вскачь, с усердием разгоняет горячую кровь по венам.
— Не хотел пугать, – шепчет он.
Нас разделяет минимум. Кожей ощущаю его дыхание. Не вижу его лица, мои глаза все ещё закрыты, но я точно знаю, что он не хмурится. Слышу это в его расслабленном голосе. Впервые без холодных ноток, с легкими бархатными тонами. Это так волнительно! Непривычно!