— Напрасно вы стараетесь сделать из мухи слона…
— Отвечайте по существу!
— Так, Кудинов, с товарищами не разговаривают.
— Вы меня не учите! — неожиданно почти крикнул на него Кудинов. — Поучили. Хватит! И вы мне не товарищ. И никому здесь больше не товарищ. И запомните — завтра будет собрание. И мы будем докладывать. Чистосердечное признание может еще помочь вам понять вашу вину. Будьте хоть сейчас, перед собой порядочны.
— В чем же я не порядочен? Не зарывайтесь! Я, знаете ли, не преступник! Выход следователя на место происшествия преступлением никогда не был. Это наоборот — поощряется инструкциями.
— Откуда же вы узнали о предстоящей краже? Отвечайте на вопрос.
— Я — лично от Сафронова. А откуда узнал он, очевидно, лучше спросить у него.
Кудинов насмешливо посмотрел на него.
— Интересно. Как раз на последнем собрании Сафронова ругали за то, что он последним узнает о происшествиях на своей территории. Это было при вас. И вы поверили? Какая наивность! Может быть, вы все-таки сознаетесь? Вы знали о звонке Маркина! Мы ведь и Сафронова подробно расспросим. И вам не будет стыдно, если выяснится, что вы еще и лжец?
У Яхонтова на секунду рот приоткрылся от изумления. «Так и режет, стервец! Без ножа режет! Ребеночек, ничего себе!» Но он тут же закрыл его, твердо посмотрел в глаза Кудинову.
— Вы порете чушь. Больше вопросов нет? — Яхонтов быстро поднялся, пошел к двери, взялся за ручку.
— Минутку.
— Да, минутку, — загораживая выход, остановил его Курченко.
— Вы подпишите ваше объяснение. Закрепим на бумаге.
— Да, подпишите, — Курченко нагловато улыбнулся Яхонтову в самое лицо. — Закрепим.
Яхонтов обернулся, посмотрел на Кудинова, сел, взял ручку.
— Я вас знал другим, Кудинов. Умным и порядочным человеком. И мне больно за вас. Зарываетесь. Так свою работу в коллективе не начинают.
Кудинов выслушал, кивнул.
— Я учту. Вы пишите.
36
Уже затемно Трайнов зашел в отделение.
— Ну как тут мои с комиссией? — показывая глазами наверх, спросил он седого и толстого дежурного Козырькова.
Дежурный был давнишним приятелем Трайнова. Пользуясь минутой относительного затишья, он ел сваренное вкрутую яйцо и пирожки, захваченные из дому, причмокивая и запивая чаем. Застигнутый за таким мирным занятием, дежурный смутился. Он торопливо сунул остатки пирожка в рот, спрятал кружку с чаем под стол и не очень внятно произнес:
— Все разбираются.
— Ну-у?.. Все разбираются? — Трайнов покачал головой, потом серьезно спросил: — Слушай, Козырьков, а ты не боишься, что тебя когда-нибудь разорвет от еды? Как ни приду, ты все ешь. Когда же ты с задержанными разбираешься?
Дежурный поперхнулся и покраснел.
— Нет, надо сказать твоей жене, чтобы она тебе на дежурствах разгрузочные дни устраивала.
Козырьков гневно глянул на двух милиционеров у барьера. Те отвернулись, и он увидел их дрожащие от беззвучного смеха спины. Козырьков надвинул на глаза фуражку, взял журнал учета задержанных и обмакнул ручку в чернила.
Когда Трайнов начал подниматься по лестнице, сверху прямо на него быстро бежал Яхонтов. Они чуть не столкнулись, и оба остановились.
— Что это ты летишь сломя голову? Чуть не сшиб, — Трайнов сердито поправил завернутый в газету березовый веник. — Тебя что, ошпарили?
Яхонтов стоял и всматривался в хитрое лицо начальника. «Ишь как глядит — сама простота! А может, спустят еще на тормозах? Скоро сдавать дела. Конец месяца!»
— Что молчишь? Ну как тут работает без меня комиссия? — Трайнов с удовольствием разглядывал Яхонтова. — Я уж и то удивляюсь, как это ты на лишний час задержался. Не заболел случаем? Или, может, пожевали тебя немного?
«Издевается? Нет, спустят на тормозах, — решил Яхонтов. — И все равно, все равно мы еще повоюем. Не первый снег на голову, видали и не такое!» — Он не ответил, сбежал с лестницы и заспешил по коридору — скорее на улицу.
Трайнов насмешливо посмотрел ему вслед.
— Будь здоров! Гляди не споткнись…
В кабинете Ковалева Кудинов и Бокалов просматривали переписку, о которой говорил майор. Денисенко стоял рядом и удовлетворенно улыбался не столько самому содержанию писем, сколько лицу Бокалова, задумавшегося над ними. Скорняков, скрестив руки на груди и наклонив голову, решительно расхаживал от окна к сейфу и обратно.
Трайнов остановился в дверях, окинул всех неторопливым, оценивающим взглядом и покачал головой.
— А накурили, накурили-то — топор повесить можно. Окно бы хоть открыли…