- Хорошо, я… согласна. Не могу обещать полную положенную оплату, так как количество ваших обязанностей будет сокращено по причине полной загруженности рабочих мест служащими дворца. Но я обещаю что – нибудь придумать.
- Спасибо, спасибо вам! – женщина поклонилась в пояс и пожала Грете руку.
Главная горничная медленно моргнула, аккуратно высвободила ладонь из цепкого захвата.
- Идите за мной в гостиную для прислуги, я выдам вам форму и расскажу обо всем, что от вас требуется.
Она развернулась и зашелестела юбкой. А потом, слегка повернув голову набок, остановилась и спросила:
- Как зовут вашего сына, Эдита?
- Валентен, - оживилась женщина и улыбнулась так, словно это сочетание звуков как ничто другое заставляло ее чувствовать себя счастливой.
- Красивое имя. Парню повезло, что у него такая мать.
***
Генри начинал нервничать. Этот мальчишка – гонец совсем отбился от рук, неизвестно за что ему платят золотые. Вот где он шатается в тот самый момент, когда так нужен? Дворецкий совсем отчаялся найти хоть кого – нибудь из посыльных и уже собирался предупредить об этом короля. И тут его осенило: сегодня пятница, день близится к завершению, про плохое самочувствие короля дворец трезвонит весь день, к тому же все заняты встречей с прибывшей принцессой. Прекрасный случай, самое то, чтобы отлынивать от работы и проводить время, скажем, в городской таверне или какой – нибудь другой забегаловке. Совершенно неважно, главное, чтобы там было, что выпить.
Удивительно, как долго до него сегодня доходят очевидные вещи. Он даже в какой – то мере разозлился на этих мальчишек за то, что заставили целый час носиться по дворцу из угла в угол и улыбаться страже и редким горничным, странно косящимся на маячащего туда – сюда дворецкого.
- Что за молодежь пошла! – выругался мужчина сквозь зубы и уже положил руку на двери, ведущие в опочивальню Его Величества. Он же должен рассказать о том, что выполнить просьбу не удалось. Но в таком случае придется и высказать свои догадки по поводу посыльных… А что если… Нет, милости короля нет предела. Максимальное наказание за отсутствие на рабочем месте – проводы за пределы дворца. Не станет же Его Величество принимать более радикальные меры, они всего лишь ничего не мыслящие юнцы, которые, как и все здоровые молодые люди, хотят отдыхать и развлекаться? Или же все – таки станет…
- Что за вздор! – Генри в конец разозлился. Раньше он и мысли не смел допускать о том, что его доверие к королю имеет предел. Что же сейчас произошло? Неужели из – за такого пустяка можно разуверить в великодушие государя?
Он качнул головой, отгоняя навязчивые мысли и все – таки опустил руку, решив, что не станет ничего рассказывать:
Лучше сам устрою взбучку этому хулиганью. После этого они будут работать, боясь даже отлучиться на обед, подумал он и, сделав вывод о том, что ему самому не помешало бы отдохнуть, развернулся и направился как можно дальше от государевых покоев.
Какого же было его удивление, когда, едва повернув налево, где всегда стояли два стражника, он почти лбом стукнулся с весьма, как сейчас бы сказали, эксцентричной незаурядной особой. Это была Мария. Честно говоря, Генри сторонился этой женщины, как и многие служащие. Несмотря на то, что здесь она бывала необычайно редко, ее появление запоминалось надолго, потому что всегда оставляло за собой шлейф чего – то несвойственного обычному человеку, чего – то очень сильного и в какой – то степени устрашающего. Многие верили в ее необыкновенные силы, умение общаться с духами и предсказывать будущее по карточному раскладу. Генри понятия не имел, как этой особе в странном одеянии удалось убедить короля в своем даре, запудрить мозги людям так, что в дом к этой отшельнице, находящийся за несколько десятков верст от города в глухой, практически непроходимой чаще леса, выстраивалась целая очередь наивных горожан. Сам – то он понимал, что она бесстыдная шарлатанка.
Женщина носила белые платья в пол, прямые и не украшенные никакими рюшами и кружевами, длинные черные волосы всегда были распущены и взлохмачены, на шее и руках побрякивали многочисленные руны на подвесках и кольца. На лбу красной краской она пририсовывала себе какие – то непонятные знаки, а в руках всегда держала сигару.
- Генри – мой старый друг, - сказала она своим грубым надтреснутым голосом и оскалилась.