— Большой у вас дом! — восхитился Аракчеев.
Отчего же не быть ему большим, если постройка этого дворца обошлась мне почти в шесть сотен тысяч рублей. Если раньше я, на заре своего становления, считал, что роскошества ни к чему, то сейчас, когда у меня более, чем достаточно денег, когда многие мои начинания уже финансируются из государственного бюджета, к становлению которого я также приложил свою руку и голову… Так почему бы и не быть такому изысканному трёхэтажному дому?
Пробыть в своём мнении я предполагал не больше чем четыре дня. За это время собирался проинспектировать Надежденский Оружейный завод, проверить управляющего Авсея, в целом узнать, как тут у меня дела. После предстояло еще принять экзамен у Луганского Казаче-Пластунского полка, который пока что базируется исключительно на территории Надеждово. А после, набрав подарочков и различных презентов, ехать дальше, уже на Луганский завод.
Как хорошо совпало, что на железнодорожную станцию на территории моего поместья прибыл очередной поезд, который привёз различного рода товары, а также передислоцировал целый армейский батальон с Нижнего Новгорода на юг. Воинское подразделение двигалось из Москвы до Нижнего по земле, после пароходами до Волго-Донской железной дороги, которая уже соединяет и Луганск и имеет ответвление к Белгороду и Надеждово.
Вот этим фактом Аракчеев очень заинтересовался. Строительство железной дороги из Петербурга в Москву заморозили, решили продолжать через три года. Как на практике осуществлять военную логистику по железнодорожным путям ещё окончательно понятно не было. А здесь уже конкретно приехал целый батальон со всем своим вооружением. Теперь этих солдат накормят, напоят, причём, за мой счет, а после довооружат новыми винтовками и они, на моих же телегах, отправятся дальше, на юг, после в сторону Одессы на турецкий фронт.
— Пойдемте, Алексей Андреевич, я вам кое-что покажу! — сказал я и подал знак Карпу.
Старый казак прекрасно всё понял, потому послал какого-то своего подручного и тот, будто сдавал норматив по бегу на стометровке, ускорился в сторону оружейного склада, который располагался буквально в одной версте от моего дома.
Уже через полчаса военный министр мял в руках новейшую казназарядную, под унитарный патрон, винтовку. Нарезы на нее производились с таким чаяньем, что точного оружия, думаю, что нет и во всём мире. Но не это было главным, а то, что винтовка имела оптический прицел и могла поражать цели на расстоянии более одного километра, примерно на сто пятьдесят метров. Стрелять дальше, чтобы быть хоть как-то уверенным, что цель будет поражена, еще никто в этом мире не научился. Сам я поражал цели на расстоянии в девятьсот метров.
— Немедленно пострелять! — всегда сдержанный, даже хмурый, Аракчеев, вел себя, словно ребёнок, которому показали интереснейшую игрушку.
Если учитывать то, что мужчина и до старости остаётся ребёнком, а оружие в этом мире считается главной игрушкой для любого, даже не армейского человека, то винтовка нашла своего маленького мальчика, министра военных дел.
— Ваше высокоблагородие, из Белокураково прибыл гонец, — уличив момент, когда Аракчеев с азартом целился в мишени, что ему расположили на шестьсот метров, ко мне подошёл Карп.
— Не сейчас, — отмахнулся я.
— Сообщение по телеграфу! — закричали в стороне, а ко мне устремился сам смотритель вышки.
— У вас что, вообще нет понятия, что я выгуливаю военного министра? — бросил я в сердцах. — Карп, ты и вовсе говоришь с канцлером Российской имерии.
— Прошу простить меня, Ваше Высокоблагородие, но сие срочно! — настаивал Карп Милентьевич. — Герцог Энгиенский нынче в Киеве.
— Заканчиваем со всеми стрельбами. Собираемся ехать в Киев, — моментально сориентировался я.
— Ваше Высокоблагородие, сообщение из Луганска, — задыхаясь от бега, кричал смотритель вышки. — Турка переходит через Днестр. Война началась!
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — несколько нервно усмехнулся я.
* * *
Измаил
23 июня 1800 года (интерлюдия)
Султан Османской империи Селим III находился на борту мощнейшего турецкого корабля и смотрел не на открывающиеся виды болгарских, пока все еще османских, берегов, а, напротив, его взор был обращен к морю. Когда же вновь наступит тот момент, когда турецкие корабли будут спокойно бороздить не такие уж и большие пространства Черного моря?