Медицинская служба оснащена гипсом, носилками, причём, и волокушами, чтобы можно было положить на материю больного и таким образом его тащить. Смею надеяться, что мы сможем вырвать из лапищ смерти немалое количество достойных русских солдат и офицеров, которые получат ранения на поле боя. В Российской армии, когда я в ней служил, был высокий процент выздоровления раненых, более восьмидесяти. Если добьемся в этом времени пятидесяти процентов… Я за свой счет поставлю каменные храмы во всех городах Российской имении.
— Что мне делать с Фондом? Там скопилось больше чем полутора миллиона рублей? Я просто боюсь таких больших денег, если они чужие, — говорила Катя, которую в очередной раз удалось успокоить и всё-таки объяснить, что в Смоленске и в других оборонительных укреплениях медицинская служба будет находиться только лишь временно.
— Вложи в строительство патронного завода, и порохового завода, и… закажи ещё миллион сапог, если только денег хватит, — накидывал я идеи для жены, распорядительницы благотворительного фонда.
— А зачем столько много сапог? — удивилась Катя.
— Так нам ещё до Парижа сколько идти? — улыбнулся я. — А там отплясывать?
Подумав, что завтра не обязательно идти на работу к семи утра, а можно к девяти, я притянул к себе свою любимую женщину и она с большим удовольствием поддалась на мои ласки. И все-таки при любой работе и занятости, нужно всегда находить чуточку времени на любимых.
Глава 11
Полтава
6 июля 1800 года
Трое мужиков сидели на траве, чуть пожухлой от жары. Той самой жары, которая, зараза такая, не оставляла в покое уже как две недели, терзая сердце любому мужику, да и барину, что урожай посохнуть может. Правда, эти мужики, словно и забыли, что им важен урожай. А по совести, так безразлично уже было этим мужикам, сколько там уродит пшеница, или все эти «барские плоды» в виде картошки, подсолнечника, кукурузы. Иное их беспокоило.
У одного из мужиков оказался табачок, вот они в кружочек и поместились, чтобы, значит, своим «обчеством» погуторить. Так-то никто и не курил, не умели этого делать, хотя и гоношились, высмеивая своего собрата, что тот никак люльку табаком не набьет, а после, что и не раскурит.
— Вот и верь опосля этого барям. Только землю дали, жёнку только нашёл и забрюхатить поспел. А тут опять на службу забривают, — сетовал Кондрат Никаноров, пыхнув люльку с табаком и сильно, чуть ли не до тошноты, закашлялся.
— Брате, ты не правый. Ране-таки вовсе служили всю жизнь, еще мы с тобой в рекруты шли и не чаяли, что и землица своя будет. И не познали бы, что такое детки. А тут тебе сто двадцать рублёв дали. И дом построить, и корову купить, да, и на свинью хватило. Земельки прирезали… А за такую благодать могли с нас и большего спросить, чем Отечество свое да святого батюшку-царя оборонять. Я бы и без все иного пошел бы воевать, — отвечал своему соседу, успевшему уже стать кумом, Иван Митрофанов.
— Вот ты, Иван, служить пойдёшь, а Марью твою обижать станут. Каково это? — продолжал нагнетать Кондрат.
— Галина — баба ушлая, до порядку приучена, подол не задерёт, а зубы, коли надо, так и выбьет! — проявил мудрость ещё один мужик, также бывший соседом Ивану и Кондрату. — А еще, кому там подолы задирать, коли мы все соседи и всех призвали? А будя кто залетный, так на то казачьи патрули есть и власть губернская.
— Правда твоя, Петро, — согласился возмутитель спокойствия. — То я не подумавши.
— А ты завсегда наперед думай, то и в бою сгодиться, — нравоучал Петро, решивший сразу после войны податься в сержантскую школу, а там… Глядишь и в ахвицеры выбьешься, примеры были и такого.
— И тут твоя правда, — сказал Кондрат Никаноров.
А чего бы Кондрату не согласиться, если Петро с одного удара быка убивает, да ещё у кого-то обучался подлому бою императорских стрелков. Да и грамотный этот громила.
Мужики замолчали, думая каждый о своём. Конечно, всем им было очень жалко оставлять своё хозяйство, которое только-только появилось. Ведь их посадили на землю только в конце августа, чуть меньше года назад. Только озимые и успели посеять. А вот собрать уже не дали.
За прошлый месяц состоялось аж три учения, в ходе которых проверялась боеготовность всех ранее посаженных на землю солдат. Выявляли, не забыли ли солдатики, как ружьё держать. Учили, как обращаться с новыми ружьями, которых в каждой роте нынче было по десять штук.
Бывшие солдаты зря времени не теряли. Несмотря на то, что и года не прошло, почти все мужики обзавелись семьями, а некоторые успели и дитё родить, иные — только заделать ребёночка. Так что не хотелось, конечно, мужикам идти обратно на службу, хотя и обещали им, что это ненадолго, что и года не пройдёт, они вернутся в свои семьи. Мало того, так обещали по возвращению ещё денег дать. Так-то и зарабатывать можно, кабы детки жили в достатке, да были накормлены и одеты. На год сходить повоевать, а после лет пять жить и не горевать.