Полковник счёл, что обмундирование — это второе дело, наудивление мужики на пункт сбора прибыли почти поголовно в добротных сапогах, да и не голыми. А вот если прикажут выдвигаться куда на войну, именно к этому всё идёт, то хотя бы с оружием нужно решать. Впрочем, обозы из Харькова уже должны были выйти, но полковнику предписано явиться в Киев не позднее чем через три недели, нет время ожидать обозов, пусть уже в Киев идут сразу.
А недавно организованная канцлером Сперанским Военная Прокуратура уже начала расследование по факту злоупотреблений и манкирования своими обязанностями интендантов. И за эти преступления во время войны законом приписывается и конфискация имущества, и большие сроки на каторге. Строго с этим в армии стало.
Многих из офицеров полковник Сухомлин знал лично, они были его соседями. Офицерам также, как и их солдатам, выдавалась земля. Причём, без крепостных. Они должны были заключать со своими же солдатами ряд, по которому крестьяне обязаны платить небольшую, но деньгу. Ну, а на своей земле помещик был волен делать всё, что угодно. Если хочется, покупает крепостных, а нет, так всем выдавались рекомендации по обустройству поместий, причём, если действовать именно по этим рекомендациям, то в недавно образованном Банке Вспомоществования Развитию Помещичьих Хозяйств дадут беспроцентный кредит, а также помогут с приобретением уже готовых сахарных заводов, маслобоен, инвентаря, семян или ещё чего.
Более того, можно было заказать в этом банке достойного управляющего, который прошёл бы Белгородскую школу управления. Правда, за это нужно было банку платить десятую долю от всей прибыли. И все отставные офицеры, которые воспользовались подобной опцией, в один голос говорят, что при найме доброго управляющего поместье может приносить доход уже через год, ну, может, два года, в два раза больше чем то, что было заявлено.
— Братушки, нынче будет зачитано обращение государя нашего всемилостивейшего Павла Петровича, — когда мужики перестали быть мужиками, а стали солдатами, взяв свои ружья, сказал прапорщик Малой.
Случилась абсолютная тишина. Все солдаты, унтер-офицеры — все были готовы слушать, что же скажет их любимый государь, за которого они готовы хоть кому глотку порвать.
— Верноподданные мои любимые! — Малой сделал паузу.
На глазах молодого офицера проскользнули слёзы. Плакал не только прапорщик, который более остальных получил свою порцию идеологической обработки во время прохождения курсов в школе стрелков, плакали многие мужики.
Все остальные слова были уже не важны. Они готовы умирать, но вот государь говорит в своём послании, что он не хочет их смертей. Государь говорит, что он хочет для них жизнь, достойную жизнь, и чтобы они вернулись с войны, но вернулись как героические победители.
— Воюйте умело, воюйте смело, за благое дело, останьтесь живыми, но не посрамите Россию, — еле сдерживаясь, чтобы уже в голос не зарыдать, читал поручик Малой.
— Ура! Слава царю-батюшке! — закричали в одном месте, чуть позже, вторя, начали кричать в другом, восхваляя государя.
Скоро вся дивизия, расположенная на Большой площади под Полтавой, кричала, как в один голос:
— Слава царю!
* * *
Белорусские земли
19 июля — 21 августа 1800 года
— И как вам эти чувства, когда возвращаешься на родину, с которой ранее пришлось бежать? — спросил один мужчина, восседая на пегом коне.
— Это сложно, ваше величество, — отвечал другой мужчина, но уже на вороном коне.
Разница во внешности у этих прославленных политиков и военачальников была огромная. Один был высок и статен, другой уже усапел обзавестись изрядным животом. Но ещё большей разницей было то, с каким настроем эти люди пришли сюда, на гору, чтобы любоваться просторами долины реки Неман и находящимся в десяти километрах города Гродно.
— Ваше императорское Величество, у меня столь много чувств и все они настолько разные, что я не могу определиться, что именно внутри меня побеждает, — отвечал на вопрос Наполеона Бонапарта Тадеуш Костюшко. — С одной стороны, я поддался на уговоры и вновь получаю шанс освободить свою Родину, с другой…