Теперь же встаёт большой вопрос, как переправить все войска, которые стоят в Витебске, севернее Горок и Орши, чтобы эти силы не были разгромлены русским корпусом, удивительно удачно действующим. При этом и невообразимо жестоко.
Когда французские солдаты, те немногие, которые смогли сбежать из Горок, рассказывали о зверствах, что учинили русские, или не совсем русские, но воюющие на стороне России, маршал просто не верил. Французским солдатам и офицерам отрубали головы, вспаривали животы и наматывали кишки вокруг тела. Подробности зверств были столь ужасающие что если маршал даже напишет реляцию императору, то Наполеон Бонапарт скорее всего, не поверит.
Даву сидел в просторном деревянном доме «ля изба» и думал о том, что ему делать. Первый порыв, когда маршал хотел задействовать всю конницу, что только есть в его корпусе и ударить по русским, французский военачальник, долгих размышлений, Даву эту идею отмёл.
Луи Никола Даву уже был научен тем тактикам, какими действуют русские лесные отряды. Казалось, что лесные разбойники, по недоразумению облаченные в мундиры русской армии, должны, скорее, наступать и быть сильными именно в атаке. На проверку же оказалось, что главная сила лесных отрядов в их обороне. Столько уловок и ловушек, как делают русские, в Европе никто не умеет. И что было обидно для маршала, что московиты ничего нового, по сути не забрели. Они просто смогли применить многое из того, что уже когда-то использовалось и в Европе и в Степи.
Стук в дверь прервал к размышления маршала.
— Кого ещё чёрт принёс? — прорычал Луи Николя.
— Ты просил сообщить, когда закончится погоня за тем русским отрядом, на который была устроена засада, — сказал, зашедший в комнату слуга-старый ветеран, не потерявший прыть и бывший у маршала за денщика [обращение на «ты» в армии Наполеона было вполне нормальным явлением. Солдаты так часто обращались даже к генералам, что подчеркивало революционный характер императорской армии].
— Каков итог? Если ты так радостно об этом сообщаешь, то все удалось? — оживился маршал.
— Почти так, мой маршал, — слуга чуть растерялся. — Им не дали напасть на наш обоз.
— Так обоз был приманкой. И просто отогнали русских? — вновь ярость возобладала над сознанием маршала.
— Пять десятков русских стрелков были убиты, мой маршал, мы захватили их оружие, ракорды [штуцера], с прикрепленными зрительными трубами. Еще две карронады захватили. Два пленных… — сообщил старый вояка, понимая, что это уже успех.
Во французской армии уже ходили очень опасные слухи, согласно которым русские просто неуловимы, они то ли дьяволы, то ли, напротив, оберегаемые Богом. Некоторые генералы даже пробовали привлекать католических польских священников, чтобы те освещали и обозы и солдат. При всем просвещении, немало французов все еще оставались впечатлительными и верящими в мистику.
Были даже случаи, когда освещать отдельные французские отряды заставляли православных священников. И, к удивлению французов, большинство отказывалось, будучи готовы принять мученическую смерть. Маршал знал, как негодовал император, когда узнал о случаях убийствах православных священников. Даву и сам понимал, что теперь русские будут еще ожесточеннее воевать. Впрочем, маршал уже не понимал, куда ожесточеннее.
— Что стоишь, сюда приведи старшего из пленных русских! — потребовал маршал.
— К тебе, лично? — удивился солдат.
— Отправлю на конюшню. Не зли меня, старый Франсуа!
Через десять минул Луи Николя рассматривал русского пленного. На лице солдата, или, в понимании маршала, лесного разбойника, не было живого места. Французские солдаты были не просто злые на тех, кого они стали бояться звериным, всепоглощающим, страхом. Так что еще хорошо, что хоть одного оставили в живых.
— Кто ты? Звание, полк? — спросил на французском языке маршал. — Ты знаешь французский язык?
— Немного, меня учили французскому, чтобы пытать вас, мерде, — сказал русский воин и сплюнул кровью на чистейший пол.
— Скотина! Ты животное! — выкрикнул маршал уже собираясь отдать приказ конвоирам увести русского.
Даву хотел потешить себя унижением русского, а получилось, что сам унижен. Но неожиданно русский сказал:
— У меня есть, что тебе важного сказать, но ты отпустишь меня за это. Я знаю, что за корпус тебе противостоит. И знаю их план.
— Стойте! — выкрикнул Луи Никола. — Пусть говорит.
Маршал подошел к русскому чуть ближе.
— Запомните, мсье маршал, или запишите? — спросил русский пленник. — Запоминайте, я могу скоро упасть, крови много потерял.