В деревянном доме, достойным, может быть только средней руки купца, установилось гробовое молчание. Атмосфера в российском обществе была столь накалена, разогнана до ненависти к французам, а потери территории казались такими болезненными, что и не верилось, что вот так… Уже скоро и мир, а русский император-победитель сажает на французский трон своего ставленника.
— А если Наполеон сбежит? — спросил император Павел Петрович.
— Ваше величество все дороги у Бреста и по линии до Гродно блокируются резервной армией генерал-лейтенанта Тормасова. От Гродно до Вильно корпусом Витгенштейна. Корсиканцу не дадут сбежать. А ещё Платов рыскает, всё не уймётся после того случая, когда он упустил Наполеона, — я позволил себе улыбку.
Резервная армия, та, которая собиралась из вольных поселенцев, прошла через Киев и Луцк и вышла на Юго-Запад белорусских земель, тем самым отрезая остатки армии Наполеона, беря их в полное кольцо. С одной стороны Смоленская группировка, усиленная еще и моим корпусом и двумя дивизиями из Опочки и Пскова, напирает и гонит французов на Запад. А там уже свежие и готовые воевать русские армии. Мало того, так внутри этого пока еще большого, но сужающегося котла, работают лесные отряды.
Теперь мы, впервые сначала войны, оказывались в большинстве. Даже несмотря на то, что воинские подразделения приходится несколько растягивать, чтобы охватить все возможные дороги, включая лесные, нас больше и мы куда как больше организованные, обеспечены, чем противник. Задача состоит в том, чтобы не пропустить даже десятка французских солдат в Европу.
Я оказался перестраховщиком. Всё-таки количество армии вторжения впечатлило даже меня, Несмотря на то, что я был, более чем кто иной, уверен в силе нашего оружия, а также непобедимости духа солдата. резервная армия Тормосова сейчас более пригодилась бы на русско-турецком фронте.
Там Кутузов застрял у Измаила, будто всё никак не может вспомнить, как это он вместе с Суворовым брал когда-то эту твердыню. Так что война на Кавказе и в Бессарабии идёт пока не шатко ни валко.
Между тем, уже в ближайшее время планируется мощный удар по направлению к Варне и дальше на Константинополь. Надеюсь, что Ушаков и Прозоровский сработают правильно, и русские войска, взяв Варну, уже маршем войдут не в Стамбул, а в русский Царьград.
— Что ж, если генералам сие удастся, то я разоружу французскую армию, и отправлю их безоружных домой. Нет… Не случится ареста узурпатора, то мы сомкнём кольцо вокруг Наполеона и уничтожим корсиканца и всех тех, кто остался ему верен, — император озвучил суть всего стратегического плана.
* * *
— С кем вы встречались? — спрашивал Наполеон у дивизионного генерала.
Дивизионный генерал Бессьер решительно смотрел на человека, которого еще неделю назад называл «мой император» и за которого был готов сложить голову. Но день ото дня ситуация менялась. Еды не хватало и Бессьер видел ужас… Каннибализм в великой армии. Отчаяние и пораженческий дух.
— Мой Император, отрекитесь! Если любите Францию, вы сделаете это! — выкрикнул офицер. — Эти молодые мужчины вернуться домой и смогут работать на благо нашей страны. А русские… Они тогда не пойдут на Париж. Нам нечем защищать столицу.
— Во Франции сто тысяч национальной гвардии! — выкрикнул разъяренный корсиканец, но все понимали…
— Если русские разбили шестьсот тысяч… То они это сделают и со ста тысячами, — Бессьер понурил голову.
Он был одним из тех, кого смогли разоблачить все еще верные Наполеону генералы. Заговор складывался слишком сумбурно и стремительно. Так что лишь один промах, когда к заговорщикам предложили присоединиться верному Бонапарту генералу Луи-Мармону, и заговор раскрылся.
Наполеон Бонапарт посмотрел на того, кто не струсил под Смоленском, кто смог отбить Авангард корпуса Витгенштейна у местечка Мир. Император, еще не веривший, что он бывший, до конца так и не понимал, что его генерал и сейчас не из-за трусости решил пойти на заговор.
Просто Бессьер очень сильно любит Францию. Любую: роялистскую, революционную, имперскую. Главное, чтобы Франция была и процветала.
И Наполеон любил свою страну, или скорее себя в этой стране. Бонапарт видел, он знал, что нужно Франции для величия. Корсиканец не сомневался, что если у него будет два года, то он сможет наладить производство нового вооружения, он переосмыслит ту войну, которую ведут русские, найдёт подходы и тактики, чтобы разбить всех этих скифов.
А вот то, что этих двух лет ему никто не даст, Наполеон не думал, с маниакальным упорством прогонял такие мысли. А потому как, если знать, что у тебя нету двух лет, что у тебя нету даже месяца, что русские будут идти по пятам, то тогда любые действия не имеют никакого значения. Они все обречены на провал.