— Но как же так, Бессьер? Ты же был со мной с самого начала? — сокрушался Наполеон, не веря в то, что глава его личной охраны, и тот предатель.
Рядом стоял Огюст Фредерик Луи Мармон, генерал-полковник и ждал только приказа от своего императора. Он оставался верен Наполеону. Может быть еще и потому сохранял верность, что Мармон успел отправить свой обоз с награбленным домой, во Францию. И очень хотел воспользоваться богатствами. А при ком другом, кто придет на смену Бонапарту, наверняка, потребуют награбленное вернуть.
— Прикажите, мессир, я его убью! — решительно сказал Мармон.
Наполеон же вышел из палатки, сел рядом с ней на сырую и промерзлую негостеприимную землю и закрыл руками голову. И никто не знал, что с такой ситуации делать. Полчаса… Час… такого сидения. Император поднялся, обратился к одному из поляков:
— Мсье Потоцкий, вы со мной?
— Да, мой император! — не раздумывая ответил польский полковник.
Потоцкому и деваться некуда. Он был бы готов бежать и прихватить с собой французского императора. Именно так, всего-то прихватить с собой императора, ибо полковник собирался бежать и самостоятельно.
Полякам оставаться в белорусских землях, путь это и бывшее Литовское княжество, смерти подобно. Придя сюда, вернувшись, польские солдаты немало натворили такого, за что русские будут жечь польские города, а самих польских воинов сажать на кол. Так что бежать… Далеко, уж явно дальше Польши.
— Увезите меня отсюда! — приказал Бонапарт.
— Мессир, что делать с Бессьером? — попытался уточнить генерал-полковник Мармон.
— Оставьте его! Если меня не станет, трусливой Франции нужны будут трусливые маршалы! — ответил Наполеон, быстро усаживаясь в поданную карету.
Там, внутри транспортного средства, уже было все необходимое для бегства. И капральский мундир, что оденет бегущий император и немного денег, самые важные документы.
Наполеон лишь на ступеньках кареты отдал приказ не трогать никого из бунтовщиков. Их смерти, как думал еще на что-то надеявшийся Бонапарт, ничего хорошего не дадут. Генералы и маршалы имели определенный вес в войсках и как бы не произошло еще чего хуже и уже армия, сейчас претерпевавшая лишения, не взбунтовалась. Итак иностранцы ропщут, становятся отдельными лагерями и рогатки против французов выставляют, к себе не пускают.
* * *
— Прошка, что там? — просил Матвей Иванович Платов.
— Так и не видно! — отвечал денщик атамана.
— Эх, ты, бесова душа! На что на дерево залез тогда, что невидно? — сокрушался Платов, у которого от усталости уже начинался дергаться глаз.
Матвей Иванович плохо спит, мало ест, но что горше всего, так и не пьет. Все мысли только об одном — поймать супостата корсиканского. Атаман слышал, как смеются солдаты, да шепчутся казаки, что Платов пьяный был, потому с коня упал, а Наполеона упустил. Матвей Иванович бил одного плетью за такие слова. Но всех же не накажешь, тут нужно доказать, что не так все было. А лучшее доказательство — это взять-таки Бонапарта за жабры, да представить русскому обчеству.
Вот этим он и занимался.
— Карета отъехала, Матвей Иванович! — выкрикнул Прохор, казачок, дальний родственник, которого Платов решил подержать возле себя, да уму разуму научить.
— Знать бы кто в карете. А только выдадим себя, — с досадой сказал Платов.
— Матвей Иванович, так с каретой сопровождение идет. Даже цельные полковники и генералы скачут рядом конно, — не прекращая смотреть в зрительную трубу, выкрикивал Прохор.
— Всем приготовится! — возбужденно выкрикнул Платов и пригнулся.
Громко ведет себя. Отряд из пяти сотен самых-самых донских казаков находился в лесу, но не так и далеко, может в двух верстах от поля, где начинался французский лагерь, уходящий далеко за горизонт. Место было низинное, и тут звуки распространяются далеко.
Но слишком возбужденным пребывал атаман. Он уже как больше двух недель только и занимался тем, что выискивал подходы, как взять Наполеона. Боялся Платов, что сперанские стрелки успеют раньше. Встречали казаки своих соперников в нелегком деле охоты на Наполеона. Встреча была радостная, но дух соперничества витал на лесной поляне, где совместно обедали стрелки и казаки.
Сотня польских уланов показалась на дороге, возле которой и был отряд Платова. Авангард сопровождения. Сердце атамана забилось чаще. Теперь он уже был уверен в том, что сам Наполеон пожаловал.