На платформе стояла колонна немецких военнопленных. После переклички охранники обнаружили, что одного из них не хватает. Вероятнее всего, он сбежал. Тогда один из охранников схватил случайного прохожего и втолкнул его в колонну пленных. Теперь их количество стало прежним! Шокированный человек, с которым сделали такое, даже не протестовал, точно так же, как и никто из прохожих. Они все лишь смотрели с изумлением и сохраняли молчание. Я подошел к немецкому полицейскому, дежурившему на станции, и стал требовать, чтобы он принял меры в связи с происшедшим. Но он ничего не хотел знать об этом. Ему были не нужны проблемы с военными. Он заявил мне, что я, как раненный на войне, вообще не имею права путешествовать по железной дороге, и забрал мое разрешение на проезд.
После происшедшего я снова задумался о своих дальнейших перспективах. Я прожил целый год в Силезии под ярмом польского коммунизма и около года под ярмом русского коммунизма в восточной зоне Германии. Но было ли у меня будущее? Нет, его не могло быть у меня в советской части страны. С каждым днем я все больше опасался за свою безопасность здесь. Но интуиция подсказывала мне, что должен быть выход. И вдруг я получил телеграмму, которая однозначно говорила мне, что пора уезжать из мест, где на ветру развеваются красные флаги.
Глава двадцать первая
В западной зоне
Бригитта сообщила мне в телеграмме, что в Детмольде появился мой брат Эверт. Как я узнал впоследствии, ему удалось сбежать из голландского трудового лагеря в Лимбурге, где он работал в угольной шахте. Оказавшись в Германии, Эверт прямиком направился к Бригитте. Он очень вовремя совершил побег, не дожидаясь окончания следствия и вынесения приговора особым судом, который мог назначить ему, как бывшему офицеру войск СС, даже смертную казнь. Благодаря помощи гражданских рабочих шахты Эверт смог сбежать, даже не перекусывая колючую проволоку и не пользуясь лестницей, чтобы перелезть через нее. Перейти же через границу ему в обмен на сигареты помогли контрабандисты.
Теперь для меня настала пора принять окончательное решение. Бригитта была в западной зоне, Эверт был в западной зоне, а что же я? Мои друзья, находившиеся в восточной зоне, были дороги мне, но Бригитта и Эверт значили для меня гораздо больше. И я принял решение без малейших сомнений. Тем более, инстинкт подсказывал мне, что пора покидать Тауху. И я сбежал из «рабоче-крестьянского рая».
Как выяснилось впоследствии, мое решение было более чем своевременным. К тому моменту власти уже выяснили мою подлинную личность, и я должен был быть арестован со дня на день. Хозяйка квартиры, в которой я снимал комнату, отделалась довольно незначительными проблемами с властями. В наказание за то, что она не поставила в известность полицию о моей личности и о моем отъезде, ей лишь отказали в предоставлении новой угольной печи. А я сумел избежать трудового лагеря. Как видите, мой инстинкт меня не подвел.
Без карты и компаса я смог добраться до западной зоны и доехал до Детмольда. Моя радость при виде Бригитты и Эверта была просто неописуемой. До этого момента я не виделся с братом несколько лет!
Он поселился вместе с голландской парой по фамилии Снюверинк. Оба их сына, точно так же, как и мы, служили в войсках СС, и оба пропали без вести во время боев в России. Опасаясь репрессий со стороны голландских властей, супруги Снюверинк, оставив все, что они имели, бежали в Детмольд., Это решение далось им нелегко, поскольку господин Снюверинк был владельцем большой и успешной строительной фирмы. Впрочем, он надеялся, что однажды сможет вернуться к этому бизнесу. Эверт, а затем и я были приняты супругами Снюверинк с распростертыми объятиями. Они воспринимали нас почти как сыновей. Мы оба очень привязались к этим людям.
Для Эверта было крайне важным обзавестись новыми документами, поскольку без них он не мог рассчитывать на получение продуктовой карточки. Будучи более опытным в подобных делах, я сам пошел к властям, чтобы получить документы для Эверта. Он был на три года старше меня, но внешне это не было заметно. Я попытался убедить чиновника, что потерял все документы при бегстве из русской зоны. Но это не принесло результата.
— Нет, господин, мы не можем поверить вам на слово. В действительности вы можете быть сыном Гитлера и кем угодно еще, — вежливо отклонил мою просьбу чиновник.