— Только не говори, что в нём подопытный — Грейнджер, — покачал я головой, — Ни за что в это не поверю.
— Конечно, нет. Подопытный в нём — ты, — хмыкнул Вишейт.
В этот момент меня вышвырнуло обратно в пространство собственной психики. Найденного раннее блока не было и найти его не удалось.
Собственно, данная беседа заставила меня задуматься над собственными действиями и планами, внося в них коррективы. Одной из них стали мои сокурсники — Дин и Симус, а вместе с ними и Гермиона. Следующим этапом были Криви и Робинс. Если уж я взялся формировать своё окружение, то необходимо делать это качественно и так, чтобы они соответствовали мне самому. А, заодно, ценили тот факт, что находятся рядом со мной. И не только за общение, но и ради силы и знаний. Причем, тех, что найти в Хогвартсе или среди книжных лавок Косого и Лютого переулков не выйдет.
«К тому же, в процессе воспитания и обучения можно куда лучше понять и проконтролировать подопечных, — подумал я, вспоминая свою жизнь среди джедаев, — Ведь, для передачи знаний требуется постоянное общение.»
Нет, Томас и Финниган постепенно менялись. Мне удалось найти к обоим мальчикам «ключики» и начать направлять их с помощью вечерних разговоров, обсуждений новостей из газет и слухов, осторожно убеждая в том, что именно моё видение мира, логика и мышления правильные. Всё это дополнялось различного рода логическими «ловушками», в которые мне удавалось загнать своих подопечных в процессе общения. Медленно, аккуратно, по капле, шаг за шагом, я формировал их мировоззрение, в котором являлся для обоих юнцов вожаком, лидером и авторитетом в одном лице.
Несколько хуже дела обстояли с Демельзой и Колином.
Во-первых, первокурсники лишь недавно попали в сферу моих интересов, из-за чего находились на самой ранней стадии обработки. Во-вторых, уровень контакта с ними, в виду разного расписания занятий, был заметно ниже. В-третьих, если Робинс и сама по себе являлась девочкой любознательной и тянулась к знаниям о магии, то с Криви всё было не столь однозначно. Мальчик, несмотря на моё вмешательство в его психику, всё ещё был достаточно пассивным в плане личного развития. Как и всем детям, ему часами изучать скучные пыльные тома из местной библиотеки банально скучно и не интересно. Даже понимание практической пользы от подобных вещей не могло замотивировать его и вынудить проявлять хоть какую-то прилежность в обучении. С занятиями за рамками школьного курса всё было ещё сложнее.
Если Демельза с радостью хваталась за подсказанные мною материалы, то Колин не слишком старался. Он мыслил категориями простецов. Ведь, для него куда привычнее попросту просиживать обычные уроки, кое-как делать домашнее задание, благо, родителей в замке нет и некому его проконтролировать… Он не осознавал, что фундамент личной силы закладывается именно в начале пути, в детские годы, а не когда-нибудь потом. Более того, Криви даже не пытался задуматься о жизни после Хогвартса. У него, как и у любого ребенка, в сознании было лишь «здесь и сейчас», а не «завтра и через десяток лет». Не понимал Колин и того, что среди магов важнейшую роль играют множество факторов, среди которых личная сила занимает далеко не последнее место. Даже в местном, откровенно нацистском обществе, могущественная личность имеет шанс добраться до вершины. Пускай этот путь будет невероятно сложным и трудным, но он вполне возможен… Если у конкретного человека есть сила, способная заткнуть рты его завистникам, а врагов заставить бояться. Именно личное могущество формирует значительную часть репутации и авторитета у британских магов, открывая многие двери и даруя возможности. Однако, не имея знаний, никакой силы одаренный не сможет обрести.
Эту неприятную истину Колин попросту не осознавал. Более того, мальчик даже не хотел понимать в какое именно общество он попал. Для него всё осталось как прежде — школа, уроки, домашние задания, учителя, а после… Это будет после.
Сумма всех этих факторов существенно осложняла процесс обработки Криви. Мальчик с большим трудом поддавался убеждению. Порой, чтобы заставить его задуматься и сделать некие выводы, мне приходилось использовать менталистику, а то и до банальных внушений опускаться. Этот факт изрядно раздражал и нервировал.
С Гермионой же ситуация была… спорной и сложной.
Девочка вела себя странно и никакими вмешательствами Вишейта этого не объяснишь. Она и до прошлого лета позволяла себе лишние действия, а после — тем более, окончательно «потеряв берега». От откровенной наглости его останавливала лишь угроза вновь оказаться одиночкой. В ином случае, Грейнджер, как мне думается, уже продемонстрировала бы и свой характер, и привитые её матерью взгляды. Пока это всё не опасно, но как могут сложиться обстоятельства в будущем — не ясно.