— В каком пансионате?
— А тут, когда дач не было, был пансионат. Там, на озере, дом стоял, администрация в нем размещалась, амбулатория. И коттеджи все для пансионата строились, а не для дач. Ольга моя в пансионате заведующей была, я при ней завхозом. Потом все дачи выкупили, прямо с мебелью, понастроили бань да сараев, заборами обнесли. А мы с Ольгой консьержами стали, тьфу ты, слово-то какое, как собачья кличка! Слуга и есть слуга, как ни назови, хрен редьки не слаще.
— А куда делся пансионат?
— Сгорел. Весь сгорел, дотла. В 83-м, потом и место это с землей сравняли, и лес там посадили. Медсестра там в огне погибла, Оля моя обгорела. Ну, пансионат и прикрыли. Надобность в нем отпала. У каждого начальничка теперь персональная дачка появилась, можно было там куролесить. Мы с Олей без работы остались. Нас к себе Сергей Ильич позвал, на свою дачу, да только она ему без надобности была. Они сюда почти и не ездили. Гостей, правда, иногда привозили из разных городов на недельку-другую. Отдыхать. А потом он и вовсе дачу продал. И нас пригласил твой отец. Так и маемся от хозяина к хозяину. Всю жизнь угла своего не имели. Начали с детского дома, закончим богадельней. Только вот в пансионате и чувствовали себя людьми, но недолго длилось…
Старик поднялся и стал убирать инструменты, оставшиеся во дворе после работы. Алешка с жалостью смотрел на этого старого, сгорбленного, не избалованного жизнью человека. Вероятно, он за свою долгую жизнь испытал немало: все было — и радости и горести. Но горького в его судьбе все же оказалось больше. Справедливо ли? И почему? За что?
— Павел Николаевич, а в пансионат вы как попали? Место ведь наверняка блатное, кого попало и не возьмут.
— А мы и были не «кто попало». — Старик присел рядом с Алешкой, посмотрел на него с любопытством и спросил: — А ты чего все меня выспрашиваешь? Это тебе после Илюшкиной смерти захотелось в сыщиков поиграть? Ты-то, может, и следователь, да только я тебе не подследственный. И не вздумай у Ольги чего-нибудь выспрашивать. Она и так из последних сил держится. Илюшка Татурин ей как сын был.
Алеша выдержал паузу, дав старику собраться с мыслями и чувствами. Конечно, ему хотелось, чтобы дядя Паша сам рассказал о своей жизни и о том, что интересовало его, но вряд ли он этого дождется. Поэтому осторожненько так продолжал:
— Ольга Степановна, наверное, всем как мать. Я ее очень уважаю. У меня с родной бабушкой и то не такие теплые отношения. Вы оба нам ближе родственников.
— Ты не хитри, парень! — Дядя Паша понял Алешкин маневр. — Ну да ладно, так уж и быть, расскажу.
Он снова достал папиросу, чиркнул спичкой, задумался, держа ее. Спичка догорела, обожгла старику пальцы, но он будто и не заметил. Просто бросил спичку на землю и чиркнул следующей, прикурил, затянулся, с шумом выдохнул.
— Слыхал, наверное, что здесь, в Дальнославске, в пятидесятых годах строили химкомбинат. Стройка ударная, комсомольская. Я на нее после армии попал, по комсомольской путевке, а Ольга сразу после детдома. Здесь мы и поженились. Забеременела она. А жили в общежитии, она в своем, я в своем. Снять комнату было не по деньгам, ждали свою. Начальство обещало: как ребенок родится, так и переедем. Илья Сергеевич Татурин тогда у нас прорабом был, а женился на дочери начальника строительства. У них тогда уже свой дом был, большой, комнат много, все удобства. А мы с Олей что… детдомовцы. Таких, как мы, почитай полстраны было… Ну вот, родила моя Оленька девочку, та пожила два денечка, да и померла. Слабенькая была. Мне в профкоме сначала комнату дали, а как дочка умерла, то вызывают и говорят, что я, дескать, опять бездетный, могу подождать еще. Ну, я с горя и запил. На работу не вышел, меня тут же и уволили с волчьим билетом. Короче, куды не ткнысь, везде гнысь. Оля в больнице с Татьяной Никитичной познакомилась, там Татурина и Илюшку родила. Трудно рожала, говорят, кесарево сечение делали. Между смертью и жизнью болталась. Врачи посоветовали Сергею Ильичу Олю в кормилицы взять. Так мы и поселились у Татуриных. Сергей Ильич все время на работе, я по хозяйству и в саду, Оля с дитем и по дому. Так и жили. Потом, когда Сергей Ильич в облисполком перешел, меня туда завхозом взяли. А уж когда пансионат строить начали, нас сюда перевели. Илюшка вырос к этому времени, нянька ему уже не нужна была, а жили мы по-прежнему в доме Татуриных, и неудобно стало, вроде лишние. Мы в пансионат с удовольствием переехали, наконец-то свой угол обрели, хоть и служебный, но отдельный. Да недолго радоваться пришлось: судьба явилась к нам в виде пожара.