Она легла, утомленная, но продолжающая улыбаться.
– Любишь ли ты кого-нибудь, Джованна?
– Только вас, милорд. Скажи. – Она накрыла его ладонь рукой:
– Мой муж здесь?
– Нет, он уехал на юг и вернется через несколько недель.
– Хорошо. – Она закрыла глаза и вздохнула. Коул всматривался в нее. Он ухаживал за Джованной, купал ее, обследовал каждый дюйм ее тела. Он не забыл шрамов, которые видел на ее теле, и уже исчезающих синяков, которые нельзя было получить при падении с лошади.
– Скажи мне, Джованна, откуда у тебя шрамы на спине.
Она тихо открыла глаза:
– Это он.
– Твой муж?
– Да.
Коул ощутил приступ гнева:
– За что?
– Потому что я была непокорной.
– Он сек тебя?
– Да.
Коул замолчал, думая о ее страданиях и оскорблениях, вынесенных за эти годы. То, что молодая женщина делила постель со старым графом, было уже большим наказанием для нее, но физические оскорбления были уже неприемлемы.
– Я никогда не была покорна ему, милорд. Я ему не уступила ни разу. Он брал меня только силой.
– Джованна...
– Я знаю о своем супружеском долге, но мне так трудно ему повиноваться.
Коул увидел капающие из ее глаз слезы. Он сжал ее руку.
– Я всегда хотела только вас, мой милорд.
– Почему же ты вышла за него замуж? – Голос Коула дрогнул.
– Я была обручена с ним в десять лет. Отец отказался разорвать помолвку, несмотря на все мои просьбы и мольбы. Он сказал, что я привыкну к Бриндизи, но я не привыкла. Он – порочная свинья.
Вдруг Коул почувствовал, как что-то твердое и острое повернулось у него в животе. Он больше не мог слушать того, что говорит Джованна.
– Я хотела умереть и освободиться от несчастья быть его женой. После того как он избил меня в последний раз, я уже больше не хотела жить. Но потом я услышала твой голос. Вы воскресили меня, милорд.
– И я так рад, что ты вернулась. – Коул взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. – Но мне сказали, что ты упала с лошади.
– Я не падала. – Она высвободила свою руку. – Это муж избил меня до бесчувствия. В этой вот комнате.
– Значит, я слышал одну только ложь, – пробормотал он. – Но почему Бриндизи бил тебя в чужом доме? Он что, был уверен, что здесь никто не услышит твоих криков?
– Он был слишком зол, чтобы думать о последствиях. – Джованна прикрыла рукой глаза.
– Почему, Джованна?
– Потому что я отдала моего сына в церковь.
– Почему же это его разозлило?
– Потому что мой сын – его единственный наследник, – Она тяжело вздохнула. – А я не хочу, чтобы мой Николо вырос и стал похожим на этих скотов Бриндизи. Поэтому я и отдала его. И мой уважаемый муж никогда не найдет его, хотя бы он дошел до ворот ада.
Джессика рано проснулась на следующее утро с сильнейшим желанием рассказать Коулу о причинах его обмороков, дать ему надежду. Она быстро умылась и позавтракала. Когда она открывала шторы в кабинете, то заметила небольшую стопку бумаги около пишущей машинки. Заинтересовавшись, она взяла верхний листок и прочитала вступление к пьесе. Она пробежала десяток страниц рукописи, брови ее поднялись. Отец действительно начал писать пьесу.
Ободренная, она пошла к двери, когда раздался звонок. Она открыла и, к своему удивлению, увидела на пороге Грега, держащего в руках горшок с цветком.
– Приветствую тебя! – воскликнул он, протягивая ей растение.
– Ах, спасибо, Грег. – Она взглянула на блестящие красные листья, потом на Грега. – Ты сегодня – ранняя пташка.
– Ранняя пташка приносит тепло! – Он переступал с ноги на ногу и дул на свои руки в перчатках, давая ей понять, что не хочет больше стоять на холоде.
Джессика неохотно приняла намек и пропустила его в дом.
– Чашку кофе, Грег?
– Пожалуйста. – Он взглянул на часы. – Я должен быть у Каванетти в девять часов.
– Да?
– Дело.
Он прошел за ней в кухню, снимая перчатки. Она налила кружку кофе ему и полчашки себе и встала, прислонившись к буфету.
Грег расстегнул пальто и не стал его снимать, поскольку у него оставалось всего несколько минут.
– А какое дело у тебя с Каванетти? – спросила она, стараясь показать заинтересованность.
– Ну, я посмотрю, как пойдут дела, и, может быть, стану партнером Изабеллы.
– Партнером на винном заводе? – Она отпила кофе и изучающе посмотрела на него.
– Не обязательно. Мосс-Клифф – не место для винного завода, Джессика. Земля гораздо ценнее.
– Но я миллион раз слышала, как Майкл Каванетти говорил, что здешний климат идеален для винограда.
– Может быть, но недостаточно идеален, чтобы акры первосортной земли служили лишь живописным видом.
Джессика повертела чашку между ладонями.
– Значит, ты говоришь, что вы с Изабеллой собираетесь купить виноградник и усовершенствовать его?
– Не совсем. – Грег допил кофе. – Но я хочу попытаться убедить ее.
– Не бери слишком много. – В словах Джессики звучал сарказм.
– Я и не думаю. На следующий год я могу стать владельцем большей части в Мосс-Клиффа. – Он сиял, и Джессика слегка улыбнулась в ответ. – Джессика. – Грег поставил кружку. – Дай мне возможность получить эту землю и, кто знает, может, ты делаешь себе услугу до конца жизни.
– Что ты хочешь этим сказать?
– И земля и деньги останутся в семье.
– Ты имеешь в виду свою семью?
– Да, но семьи могут сливаться. – Он хлопнул в ладоши и поднял голову, ожидая реакции на его слова.
Джессика смотрела на него и не могла выговорить слова. Он предлагает замужество?
– Ха! – продолжал Грег и взял ее за плечи:
– Ты должна посмотреть на свое лицо!
– Я не уверена, что подхожу тебе, Грег.
– Я делаю тебе предложение, Джессика. Будет хуже, если после стольких лет мы не попробуем связать себя узами.
Он делал предложение, беря в расчет только финансовые дела. Джессика посмотрела на его усы, надеясь, что тот не полезет целоваться. Она отвернулась.
– Это слишком неожиданно, Грег.
– Знаю, знаю. – Он поднял руки, как будто понимая, что обескуражил ее. – Однако подумай над этим. Мы можем все сделать тихо и мирно. Нет необходимости торопиться.
– Грег, я не хочу...
– Может быть, не сейчас, но мы должны начать это дело, встречаясь более часто. Кто знает?
– Через несколько дней я вернусь в Калифорнию.
– В самом деле?
– Да.
– Ну, тогда все осложняется. Но мы сможем встречаться на уик-эндах.
– Грег...
Он взглянул на часы:
– Проклятье, уже девять. Я должен идти. Только обещай мне все обдумать.
Он чмокнул ее в щеку и поспешил, оставляя изумленную Джессику в дверях. Неподалеку должен быть Коул, и когда он увидел Грега, то повернул и направился к винограднику. Джессика посмотрела ему вслед. Что он мог видеть? Гораздо важнее, что он подумает об увиденном. Чертов Грег Кесслер. Наихудшим в ее отношениях с Коулом было то, что Грег выходит от нее рано утром. Она схватила пиджак и побежала за Коулом.
Догнать она его смогла только потому, что его задержал полисмен, который перекрыл вход на мост желтой виниловой лентой.
Она еще не успела отдышаться, когда услышала, как Коул протестует, возмущаясь, что его не пускают в парк.
– Никому не разрешено входить в парк, сэр, – отвечал полисмен. – На одну из наших засад напали сегодня рано утром. – Он всмотрелся в лицо Коула. – Скажите, вы не Коул Николе?
Коул собирался ответить, когда мужчина в поношенном пальто, тяжело ступая, вошел на мост и, пригнувшись, пролез под желтой лентой. Джессика нахмурилась, узнав детектива Тернера.
– Доброе утро, мисс Ворд.
– Доброе утро. Как дела, детектив?
– Устал. Меня подняли в полночь. – Он разглядывал высокую фигуру Коула. – Вы, должно быть, Коул Николе.
Коул одарил его одним из своих холодных взглядов.
– Да. – Он протянул руку. – А вы...
– Детектив Тернер. – Он пожал протянутую руку, залез левой рукой в карман и достал оттуда записную книжку – Скажите мне, где вы были сегодняшней ночью, мистер Николе?