Первое, второе, третье и... Король-то голый!
Согласитесь, таких трех «открытий» с лихвой хватило для лютой ненависти к тому, кто имеет право ткнуть тебя носом в нечто крайне неприятное, кто в помыслах честен и чист, в творчестве независим, а главное — непродажен.
Я сроду не бывал в продаже,
нет, на меня не выбить чек.
Пусть цели не достигну даже, я все же есмь - человек!
Я не мечтаю о награде,
мне то превыше всех наград,
что я овцой в бараньем стаде
не брел на мясокомбинат.
Это Ал. Соболев о себе. Раз и навсегда. На всю жизнь. Стихотворение «Я расстаюсь со старым годом». Дата сочинения - 1979 г. Для публикации такого стихотворения в СССР не нашлось бы ни одного издания. Умножив собой число «строк-арестантов», оно увидело свет в упоминавшемся ранее сборнике стихов в 1996 г.
Что общего могло быть у слуг тоталитарного режима, советских писателей, с приверженцем и слугой правды Ал. Соболевым? Ни на йоту не изменяя своим убеждениям, он, уже автор «Бухенвальдского набата», пишет в 1963 г. стихотворение «Правда». Странно, верно? Пик славы песни, а поэт размышляет о величии правды, клянется быть верным ей до конца. Что ж, лишенный поддержки правящей партии, он ищет и находит опору для верности избранному пути в силе личных убеждений.
В упор глядишь глазами строгими, порой крута и грубовата, ты по Земле веками долгими шагаешь поступью солдата.
И не в обход путями торными, а напрямик, по бездорожью.
Бесстрашная и непокорная, всегда воюешь насмерть с ложью.
Непобедимая, великая, тебе я с детства дал присягу, всю жизнь с тобой я горе мыкаю, но за тебя - костьми я лягу!
Как всегда без надежды на удачу, скорее из озорства, желания поразвлечься, посмеяться, предложил он свою «Правду» газете «Правда». «Я принес вам “Правду”, которую ваша “Правда” не напечатает», - заявил с порога. Угадал. Вернувшись домой, присоединил «Правду» к другим «неудобопечатаемым» стихам, к «строкам-арестантам». На долгие годы, если точно - на 33 года, до сборника посмертного.
А стихи-то вполне добротные! Что помешало «Правде» предоставить им место на своих страницах? Причина в том, что ни один «правдист» не смог бы прямо и честно ответить на вопрос: почему советский человек - строитель коммунизма - с правдой горе мыкает? Это с какой же правдой? С советской правдой горе не мыкают. Помните: «Мне правда партии велела во всем всегда быть верным ей» - так заверил себя и партию А. Твардовский.
Ал. Соболев выбрал в качестве маяка и попутчика правду, которая «всегда воюет насмерть с ложью». Вот и получил в «Правде» от ворот поворот.
«НИЧЕГО НЕ ВИЖУ,
НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ,
НИЧЕГО НИКОМУ НЕ СКАЖУ...»
Более подходящих к случаю слов не подобрать, если рассказывать об отношении к Ал. Соболеву руководства Союза советских писателей.
Та часть собратьев по перу, которая анонимным телефонным звонком объявила о себе Ал. Соболеву угрозой, все-таки его заметила, отметила появление на литературной арене, косвенно похвалила (а то чего бы так беситься?!). С возглавляющими ССП дело обстояло иначе - их прямым долгом в соответствии с должностными полномочиями и уставом ССП было словом и делом отозваться на приход бесспорного таланта, так неожиданно громко о себе заявившего. Уделить ему больше внимания, так как он пострадал на фронте, пригласить стать членом творческого содружества, поинтересоваться, как у него дела, не нужна ли поддержка, помощь, например в издании книжки, если рукопись уже подготовлена, узнать, каковы творческие планы, нет ли на подходе «второго набата», не надо ли поправить здоровье и т.д.
И отмерять благие слова и дела не тощенькой мензурочкой, а емким ковшом. Возможностей для щедрости имелось предостаточно: в руках и «под руками» находились издательства, а Литфонд обладал весьма солидными средствами, чтобы сеять добро широчайшими жестами. При желании.
Но боги с писательского Олимпа величественно безмолвствовали и своим молчанием давали простор для поисков причин их загадочного поведения. Возможно, они. ограниченные рамками званий и должностей, были просто предусмотрительнее, дальновиднее и хитрее. Не стали орать: «Мы тебя!..», а избрали действия тихие, бесшумные, но от этого не менее эффективные. Предпочли бить наверняка. Под тем же девизом, что и у «рыцарей» телефонного террора. О том, что телефонных террористов связывали тесные узы братства и солидарности с богами писательского Олимпа, никто, разумеется, вслух нигде и никогда и словом не обмолвился. Наличие такого союза обнаружилось случайно.