Десять страниц было посвящено моей сестре Клэр и ее самоубийству. Перед тем как убить себя, Клэр проткнула бедро и нарисовала на стене комнаты собственной кровью портрет Теодора де Лагаса. Журналисты добыли секретную фотографию ее последнего кровавого эскиза. Снимок занимал весь лист рядом с фотографией самого Тео, чтобы читатели могли увидеть, насколько талантливой была моя сестра и насколько точно она изобразила своего бывшего парня. «Он свел ее с ума, возможно, он ее проклял, быть может, он сделал то же самое со своей семьей?» Вопросы сыпались из уст французов, а Теодор де Лагас за одну ночь стал вновь знаменитым.
Я смотрю на его снимок, который сделали папарацци несколько дней назад. На нем Тео значительно старше, чем на тех фотографиях, которыми пестрили страницы журнала Société. На недавно сделанном снимке Тео смотрит опасным взглядом, а от его строгой красоты пробирают мурашки. А сама статья посвящена открытию его нового ночного клуба. Шестого по счету. Этот выбивается из цепочки группы VIP ROOM. Абсолютно эксклюзивный и ни на что не похожий. Клуб называется «Потерянный рай», а у самого входа огромными красными неоновыми буквами написана цитата из творения Мильтона: «…it’s better to reign in Hell, than serve in Heaven»[4]. В комментариях одни люди пишут, что у Тео отличное чувство юмора, другие называют его сумасшедшим, третьи хвалят бренд-менеджера и в восторге от продвижения и рекламы нового заведения, а есть те, кто поистине считает его исчадием ада. Я же смотрю на Тео и вспоминаю, как впервые увидела его. Мне было 11 лет, и я влюбилась в него с первого взгляда…
Глава 2
НАША ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА случилась в Нормандии. В городке Довиль, в пасмурный, дождливый день. Я помню запах мокрой травы и свежесть, которая заполняла мои легкие. Мои дедушка и бабушка решили встретить старость в фамильном шато, а мы с родителями навещали их каждый уик-энд. Я любила приезжать в этот замок. Он был неописуемо красивым. Двухэтажный кирпичный дом с двумя высокими башенками по бокам, огромными, высокими окнами, которые украшали кованые балконы. Зеленый плющ вился вдоль старинных кирпичных стен. Бабушка всегда отворяла парадные высокие двери. Белые, резные, деревянные. В тот день мами[6] протянула мне красные резиновые сапоги, желтый дождевик и сказала:
– Дождь не помеха. Иди побегай!
Я быстро оделась и выбежала во двор. Сколько же там было места! Детская площадка была мокрой, но я все равно скатилась с горки и полазила на турниках. Потом услышала, как приехала машина. Но не побежала здороваться. Я знала, что мы ждем Клэр. Моя старшая сестра никогда не играла вместе со мной. Разница в 9 лет казалась огромной пропастью между нами в то время. К тому же я была счастлива побыть одной, хотя немного скучала по своему лучшему другу Габриэлю. Его мама отправила погостить к дедушке, и он не смог приехать. Но я все равно была рада: в тот уик-энд мы не взяли с собой няню Софи, и я полностью принадлежала самой себе, а мне принадлежал весь двор… Цветущие розы в саду, гортензии, хрустящие мокрые листья, белочки, скачущие с ветки на ветку. Птички, которые так красиво пели вдали от людей, шума машин и всего остального.
Больше всего на свете меня манил старый домик на дереве. Этот домик построили еще для моего дедушки, когда он был ребенком. Потом его несколько раз ремонтировали, в нем играл и мой папа, и его братья. Даже Клэр и наши кузены. Но мне запрещалось забираться в него, особенно в плохую погоду. Лестница была совсем старой, родители несколько раз обсуждали ее замену, но у них никак не доходили до этого руки. А я, окрыленная свободой, будучи в невероятно приподнятом настроении, решила, что никто и не заметит, если я поднимусь и посмотрю с высоты на свои владения, сад и детскую площадку.
Я помню, как обхватила перила: они были насквозь мокрые, к руке прилип мох. Я ступила на первую ступеньку, она не скрипнула, но прогнулась под моим весом. Дом построили на крупном, высоком дубе. Чтобы добраться до него, надо было пересечь 35 ступенек. С правой стороны тянулись перила, с левой их не было. Я несколько лет подряд слышала разговоры о том, что перила необходимо поставить с двух сторон. Однажды тетя Элен сломала ногу, упав с лестницы, и даже получила сотрясение мозга. Это случилось почти 30 лет назад. Однако никто так и не удосужился установить там перила. Дети вырастали и больше не лазили. Родители занимались более важными вещами. Я помню, как считала про себя ступеньки, пока поднималась. Я была на 31-й, когда белочка внезапно перепрыгнула с ветки на крышу домика на дереве. От неожиданности я так испугалась, что поскользнулась и потеряла равновесие. Руки невольно поднялись вверх, тело потянуло вбок, спина откинулась назад, резиновый сапог слетел с ноги и полетел вниз… а я вслед за ним. Помню, как перехватило дыхание. Крик застыл где-то в горле, встал комом. Я зажмурила глаза, готовясь к падению. Но вдруг услышала мужской голос.
4
It’s better to reign in Hell, than serve in Heaven (пер. с англ.: «Лучше царствовать в аду, чем прислуживать в раю») – цитата из произведения Мильтона «Потерянный рай».