Она молчит минуту, прежде чем ее губы разойдутся. — Подожди, Клементина. Что ты только что сказала?
Я сжимаю губы в плотную линию и заставляю себя не плакать. Я достаточно долго оплакивала свое прошлое. Я хочу перестать жалеть о прошлом Клементины и работать над своим настоящим и будущим. Но это трудно, когда речь идет о моей лучшей подруге.
— Он напоил меня, а потом попытался заняться со мной сексом. Я была не в настроении и не собиралась этого делать какое-то время. Помнишь, я говорила тебе, что думала, что он уйдет от меня, потому что я не позволяла ему просто заниматься со мной сексом, когда он захочет?
Ее руки сжались в кулаки. — Да, но я не думала, что он окажется настолько глуп, чтобы пойти по этому пути. Ты серьезно хочешь сказать, что он заставил тебя это сделать? Он изнасиловал тебя?
Слово "изнасилование", прозвучавшее из уст моей лучшей подруги, повергло меня в шок. Обычно именно мне приходится произносить его вслух. Но Розалия делает это так легко. С таким упорством и пониманием того, какую силу это имеет. Я до сих пор чувствую, как сжимаюсь от силы этого слова.
Я киваю.
Она придвигается ко мне чуть ближе, роняет подушку и обхватывает меня руками. Я пытаюсь смахнуть слезы, но они не слушаются. Они падают вниз, и мне кажется, что я снова переживаю тот момент, когда рассказала маме и Деклану. Ночь, когда я рассказала Арло.
Я позволяю Розалии крепко обнять меня, гладя ладонями по моим рукам.
— Мне так жаль, Клем. Если бы я знала... Черт, почему ты позволила мне быть рядом с тем парнем? Я бы не привела тебя ни на одну из тех вечеринок у бассейна. И вообще, когда он там был.
Я качаю головой. — Это не твоя работа - защищать меня, Роза. Не меняй свои жизненные решения из-за меня.
Она поднимает голову, и в ее глазах плещутся беспокойство и вопросы.
— Да, но это? Это совсем другое, Клементина. Он насильник. Он должен быть... Черт, я хочу, чтобы его посадили. Никто не обидит мою Клементину.
Рыдания прорываются сквозь мое тело, и я выпускаю их наружу, как и водопад слез. Розалия обнимает меня сильнее, потирая руки о мою спину.
— Мне не нужна ничья жалость, Роза. Это случилось. Я могу только научиться жить дальше.
— Да, но ты не должна этого делать. Никто не должен, когда такое случается. И я не пытаюсь тебя пожалеть. Я хочу, чтобы ты добилась справедливости, которую заслуживаешь. Деклан и твоя мама знают?
Я киваю, а потом фыркаю.
— Да, они были первыми, кому я рассказала. Нет смысла обращаться в суд. Мы пытались. Это было бесполезно, и я не хотела портить себе жизнь еще больше, чем уже было сделано. Почти сменив специальность и бросив женское общество, я решила покончить со всем этим и дать себе свободу.
Розалия отстраняется и кивает.
— Я понимаю. За такие вещи нелегко добиться справедливости. У него есть деньги, много денег. Но Клементина, ты не должна сталкиваться с ним каждый день на вечеринках у бассейна или в кампусе. Не должна.
— Это всего лишь еще один год, — пытаюсь пошутить я.
Она качает головой.
— Это не делает его лучше. Думаю, я просто пытаюсь понять, можем ли мы сейчас сделать что-то еще. Что я могу сделать?
Я на мгновение задумываюсь. Потому что мне совсем не хочется тратить силы на Нейтана и то, что произошло.
— Я просто хочу, чтобы моя лучшая подруга была рядом, когда мне будет тяжело.
Она гладит меня по спине.
— Конечно, дорогая. Для тебя все что угодно. — На мгновение она замолкает, а затем ее глаза сверкают, а брови поднимаются. — Мой папа знает, да?
— Да, знает. Он был третьим, кому я рассказала. Я хотела рассказать тебе, клянусь.
— Я не расстраиваюсь из-за этого! Конечно, нет, — смеется она. — Я просто рада, что ты смог рассказать кому-то еще, кроме своих родителей. Это нелегко.
— Он был таким… — Я останавливаю себя. — Ты, наверное, не хочешь этого слышать. Прости.
Она пожимает плечами и улыбается.
— Я так люблю вас обоих. Я всегда думала, не потеряю ли я вас в тот момент, когда ты закончишь школу и найдешь себе другое место. Я всегда эгоистично хотела, чтобы ты каким-то образом осталась в моей жизни. Ты моя лучшая подруга, и я никогда не хочу тебя потерять. Ты так много значишь для меня, Клементина.
— У тебя есть я, навсегда, — тихо говорю я.
— Я знаю. И теперь, если честно, все стало еще лучше. Вы, ребята, мои самые любимые люди на свете. Кроме мамы, конечно. Но это как-то странно делает меня счастливой, зная, что вы оба будете со мной навсегда.
Мое сердце замирает от ее слов. Слезы застилают мне глаза, и я наклоняюсь, чтобы обнять ее. Она крепко сжимает меня в ответ. — Я люблю тебя, Розалия.
— А я люблю тебя еще больше, Клементина. Всегда.
Я еще раз сжимаю ее, прежде чем мы расходимся.
— Подожди, расскажи мне о Гаррете. Что происходит?
Розалия тяжело вздохнула, затем покачала головой и улыбнулась. — У нас перерыв.
Я задыхаюсь. — Что?
— Да, мне просто нужно пространство, чтобы подумать. Поездка к маме была хороша для размышлений. Мне кажется, мы делали все слишком быстро.
— Но ты же ездила в Лос-Анджелес… — напомнил я ей.
— Да, именно там я поняла, что все это не надолго. Гарретт милый и хорошо ко мне относится, но есть что-то, что я не могу понять.
— Ты любишь его? — спрашиваю я.
Она качает головой. — Нет. Я знаю, что еще слишком рано так думать, но в то же время это не так. Многие пары узнают, что влюблены, через несколько месяцев. А потом они проходят через испытания и невзгоды, через которые проходит большинство отношений. Но с самого начала они знают, что влюблены.
Я киваю. То же самое я чувствую по отношению к Арло. Это было быстрое лето, но мои чувства к нему только выросли и по-настоящему укрепились в том, что я знаю до конца. Я люблю его.
— А это лицо, которое ты делаешь? Вот откуда я знаю, что он где-то рядом, а я его еще не нашла.
Я смотрю на нее, и мои щеки пылают. — Какое лицо?
— Красные щеки, отрешенный взгляд. Ты не можешь перестать думать о нем. Это так заметно, когда ты влюблена. Это даже не увлечение. Это любовь, и я хочу этого.
— Ох, — пискнула я, пытаясь потереть щеки, но Роза берет меня за запястья и тянет их вниз.
— Не стесняйся этого! Владей этим! Влюбленная Клементина тебе очень идет, и я хочу это почувствовать. Я видела это в своей маме, когда она говорила о своем парне. Ее влюбленные наклонности и румянец на лице.
— Временами это может быть просто ошеломляющим, — признаюсь я. Мои щеки продолжают пылать, а мысли все дальше и дальше уносятся к Арло. Как сильно он мне дорог.
— Но ведь это хорошо, верно? — спрашивает она.
Я киваю.
— Это действительно так. Он делает меня такой счастливой, и то, что я могу доверить ему все.
— Если кому и можно доверить такое священное признание, так это моему папе. — Она улыбается. — Он старается изо всех сил. Он действительно старается. Я всегда хотела, чтобы он просто нашел своего человека. Если это будет моя лучшая подруга в целом мире? Я не против.
Своего человека. Сначала Фрэнки, а теперь и Роза произносят эти два слова.
— Ты действительно думаешь, что я могу стать его человеком? — шепчу я.
Она смотрит на меня мгновение, прежде чем кивнуть. — Да, Клем. Я бы не хотела, чтобы им стал кто-то другой.
По моим щекам снова текут слезы, и она поднимает руку, чтобы вытереть их. — Я люблю тебя, Роза. И что бы ты ни решила после окончания школы, я хочу, чтобы ты ставила себя на первое место. Не думай обо мне, хорошо? Я счастлива здесь. Счастлива как никогда.
— У меня было много времени, чтобы подумать об этом, — начинает она. Она ерзает на своем месте, прежде чем снова притянуть подушку к груди. — Думаю, я знаю, куда хочу поехать после того, как мы закончим школу.
— Да? Куда?, — спрашиваю я, улыбаясь. Я наклоняюсь ближе.