Из дома вновь раздался нечеловеческий вой, донёсшийся до ушей Микеля, спугнувший стаю ворон на дереве, и от которого завыли, словно вторя ему, все деревенские собаки.
Лишь когда сумерки окончательно накрыли Дубравку Роксалана покинула дом старосты. Горе и боль изменили не только душу девушки, но и её саму. Сейчас даже Микель не узнал бы её, не знай, кто именно находился всё это время в его доме. Распущенная грива волос за её спиной развевалась, переливаясь огненными всполохами. Глаза горели диким огнём, а некогда нежная кожа посерела, словно подёрнулась пепельной дымкой.
– Прошу, позаботься о Лео, Микель, – сорванным от крика голосом проговорила она. От подошедшей ведьмы тянуло запахом гари и серы. От рук шёл нестерпимый жар. – Похорони его, как подобает.
– Да... – только и нашёл в себе сил произнести старец, взор которому печаль застилала настолько, что не видел он преображения шаманки. Не осознавал в полной мере.
– Ты... Ты всё-равно будешь мне дочерью, – сказал он и направился обратно к сыну. Проститься с ним.
– Спасибо тебе... И прости меня за всё... – прошептала себе за спину та, что ещё совсем недавно была лучиком света в этих местах, теперь же она шла сеять ужас и смерть.
И начала с тех, чья зависть и злоба разрушили её счастье. Её будущее. С тех, кто лишил её единственного человека, кому она была не безразлична. Перед взором ведьмы снова появилось видение, которое посетило её ещё в родной хижине. Она увидела детей. Их с Лео не рождённых сына и дочь, которым уже никогда не суждено было увидеть этот мир. Из её груди вновь вырвался вопль боли, который услышали в каждом доме, в каждом, самом тёмном углу Дубравки. И те, кто был причастен к её горю, поняли, она идёт за ними.
Она наказала всех причастных. Никто не сумел скрыться от её гнева. В эту ночь Дубравка ещё долго освещалась заревом пожарищ, и лишь под утро начавшийся проливной дождь смог помочь селянам справиться с разбушевавшимся пламенем. Словно огнём и водой земля смывала скверну, поселившуюся в этих местах и оплакивала загубленную любовь...
Примерно так я представляю себе Роксалану и Асси после метаморфоз.
Эпилог.
Дубравка всё же смогла оправиться от последствий того страшного дня и ночи. Жизнь в ней вновь пошла своим чередом и все печали и горести потихоньку начали забываться. Стали забывать и Роксалану как целительницу. Помнили о ней, лишь как о страшном демоне, принёсшем с собой разрушение и смерть. Теперь её именем матери пугали своих не послушных детей. Время от времени, с заезжими торговцами и путешественниками, до жителей доходили слухи о страшной ведьме, наводящей ужас на всю инквизицию королевства, за чью голову была назначена баснословная награда. Но пока все усилия ищеек были безуспешны.
Микель за прошедший год сильно сдал в здоровье и уже не занимал должность старосты деревни. Он продолжил жить даже несмотря на пережитое горе. Но каждый прожитый день для него был пустым и лишённым смысла и иногда, одинокими ночами, он молил Бога ниспослать ему освобождение от этой жизни, полной печали и скорби. И однажды, год спустя, ровно в ту ночь, когда погиб его сын, молитвы старика были услышаны, но не совсем так, как он того просил.
Было глубоко за полночь, когда раздался настойчивый стук в дверь. Открыв её старец за порогом увидел темный силуэт, держащий перед собой нечто, похожее на большую корзину из которой доносились странные звуки напоминавшие мяуканье котёнка.
– Здравствуй Микель. Прошу, позаботься о нём, – женщина сделала шаг вперёд и свет второго солнца осветил её осунувшееся лицо. – А когда он подрастёт, расскажи ему о том, какими были его родители и как сильно они любили друг друга.
– Роксалана? .. – не веря самому себе задал вопрос бывший староста, сильно удивлённый появлению неожиданной гостьи, – Это... правда ты?
Взгляд его старых, уже плохо видящих глаз, переместился на корзинку, а в голове его появлялись вполне очевидные мысли. Внук. Сын Лео и Роксаланы. Его Лео и его Роксаланы. Как бы жизнь не сложилась, какой бы поворот судьбы не случился, что бы не произошло, а всё же бывшая целительница была возлюбленной его сына. И его невестой. А значит ему, Микелю - дочерью.
– З... Заходи... Пожалуйста, – дрожащим голосом попросил он у той, что принесла ему такой дар и посторонился, приглашая гостью пройти внутрь. Но женщина печально покачала головой.
– Прости Микель, я не могу... Мне надо идти. Береги его.
Роксалана в последний раз склонилась над сыном, оставляя нежный материнский поцелуй на его щёчке и отступила в тень. Внезапно вновь подул холодный северный ветер и тёмный силуэт растворился во мгле, словно тут никого и не было.